У меня сразу отлегло от сердца, я взял Изольдину ведомость и сел с ней в угол за шайтанмашину, как метко назвала её главбух.

Втянулся быстро.

Буднично дважды пересчитал первую страницу и сравнил полученные результаты. Они совпали, значит, всё правильно. Если бы не совпали, я записал бы оба полученных результата и пересчитал бы страницу повторно.

В пять часов Изольда ушла домой, а мы с главбухом остались. Минут через двадцать она подошла ко мне. Я успел один раз просчитать вторую страницу, записал внизу результат карандашом.

— Ну, что скажешь? — кивнув на машину, поинтересовалась она моим мнением о ней.

— Отличная техника! Только индикаторы очень яркие, глаза сильно устают.

— Ладно, пошли домой, бухгалтер.

Я послушно встал, оделся, прихватив свою тетрадь по химии, и вышел в коридор. Сегодня я и трёх часов не отработал.

— У тебя эта работа как будто в крови, — поделилась своим впечатлением Ирина Викторовна, запирая дверь. — Мне в какой-то момент показалось, что ты у нас давным-давно работаешь.

Я вежливо улыбнулся. А что говорить? Не правду же.

Мы вышли из здания правления и направились к проходной.

Я хотел идти медленнее, чтобы отстать от главбуха и пошарахаться немного по заводу в поисках живодёра, но Ирина Викторовна остановилась, ожидая меня, и всем своим видом демонстрируя, что намерена выйти сегодня с территории завода вместе со мной. Пришлось присоединиться к ней. Не доверяет ещё… Эх, снова придется откладывать операцию по выявлению собакодава. Да, так и назову охоту за убийцей — «Операция собакодав». Конечно, можно было бы покрутиться после выхода с проходной, пока главбух не уйдет, и попытаться вернуться потом обратно, но все это будет выглядеть предельно подозрительно. Если кто на проходной задаст простой вопрос — что нужно на заводе пареньку из бухгалтерии, если она уже закрыта — ответить будет крайне затруднительно. Сказать, что забыл что-то? Так они могут знать, что бухгалтерию запирают, когда уходят.

Возле котельной сидело штук семь кошек разного цвета и размера. Они не выглядели бездомными и голодными.

— Сколько их тут!.. — произнёс я мысли вслух.

— Это ещё они разбежались куда-то, — отозвалась главбух. — А то их тут штук тридцать было, если не больше.

Мы вышли из проходной завода, распрощались, и я поспешил домой. Сегодня ещё к Аркадию надо успеть за противогазом.

Дома, наскоро поужинав, пошёл за Славкой, тот уже напросился, без него не пойдёшь, опять обидится.

Мы подошли к дому Аркадия. Привычно постучав калиткой и не увидев дворовой собаки, прошли к дому, и я постучал в окно, в котором горел свет.

Почти сразу в окне показался силуэт Аркадия. Он скрылся и вскоре вышел к нам озадаченно, поглядывая то на меня, то на Славку.

— Добрый вечер, — поздоровались мы хором.

Только после этого на лице нвпэшника появилось понимание.

— Ой, я забыл совсем! — воскликнул Аркадий. — Искать надо. Заходите-ка оба.

Он пропустил нас в дом.

— Женя! У нас гости! — крикнул он во всю свою лужёную глотку.

Тут же откуда-то появилась супруга Аркадия — она была в бигудях. Но на ходу поспешно накрыла голову косынкой. И все еще хромала в гипсе.

— Ой. Это ты? — воскликнула она, увидев меня, и тут же засмущалась, явно вспомнив историю, как меня «спасала» от милиции, — Здравствуй, здравствуй. Понятыми, значит… А я-то напридумывала чёрте-чего… И что там было?

— Жень, ну ты что?! — одёрнул её Аркадий. — Может, об этом нельзя рассказывать. Или своим можно? — он сам с трудом сдерживал любопытство.

Подумав, что Аркадий с женой, как близкие соседи семьи Цушко, могли видеть и слышать что-то интересное, я решил подогреть их интерес, чтобы вызвать на разговор. Приз в двести тысяч рублей было найти очень заманчиво — это многое бы в моей жизни изменило.

— Да что, собственно, рассказывать. Там жил завбазой Цушко Богдан Адамович.

Аркадий резким движением развернул два стула возле небольшого стола у окна.

— Присаживайтесь! — велел он.

Жена его тут же уселась рядом с нами и с любопытством приготовилась слушать.

Славка растерянно взглянул на меня, предоставив отдуваться самому.

— Что там Цушко жил, это мы и без тебя знаем, — заявил Аркадий, наливая чай и расставляя чашки на столе. — Сколько лет на одной улице живём. Жили…

Евгения, не вставая, протянула руку к буфету и вытащила вазочку с цветными карамельными подушечками.

— Нате вам дунькину радость вместо сахара, — сказала она, ставя вазочку на стол.

— Что у него милиция-то делала? — спросил, еле скрывая любопытство, Аркадий, усаживаясь с нами за стол.

— Он умер, — пояснил я. — На базе назначили его зама исполняющей обязанности. Она настояла на полной ревизии перед тем, как дела принимать. Выявились нарушения.

— А дома-то что делали? — опять спросил Аркадий.

— Обыск, — буднично ответил я, пожав плечами. А сам размышлял, что можно сказать, а что не стоит, чтобы не огрести проблем с милицией.

Я бросил две конфетки в чашку и размешал. Чай приобрёл приятный кисловато-сладковатый фруктовый вкус. Очень душевно. И да — в детстве я так тоже делал.

— Обыск, значит, — произнёс Аркадий. — Зачем?

— Так нарушения же выявлены, — включил я дурака.

— И что? — подозрительно глядя на меня, спросил Аркадий. — Сразу обыск устраивать?

— Большие нарушения, — уточнил я, для убедительности разведя руки в сторону и смотря доверчиво на хозяев. Мол, а что кроме этого может знать лопоухий школьник?

Аркадий откинулся на спинку стула, и скрестил руки на груди, глядя в упор на жену.

Та заёрзала на своём стуле.

— Ну, я ж не знала! — вдруг обескураженно заявила она.

— А я тебе говорил, не связывайся с этим спекулянтом! — припомнил ей Аркадий.

— Да я брала-то у него всего несколько раз, — оправдывалась супруга. — Дрожжей пачку мне достал, горошка пяток баночек и сгущёнки…

— А гречка? — строго напомнил ей Аркадий.

— Гречка… — кивнула супруга. — И мыло немецкое…

— Я думаю, там о другом речь, — робко встрял я, решив, что все же надо навести их на более полезную для меня тему. — Не о гречке с мылом.

— Вот как?.. — Аркадий с интересом посмотрел на меня. — А о чём?

— О более серьёзных нарушениях, — подсказал я. —