Как я поняла из показаний свидетелей, отец, воспользовавшись тем, что грабители отвлеклись, освободил дядю Женю, а тот в свою очередь нажал тревожную кнопку. Налетчики поняли, что их план пошел насмарку, и, разозлившись, застрелили охранника. И ранили отца. А потом, когда они пустились в бегство, взяли с собой и папу.

Я не могла смотреть на маму. Буквально за пару часов она превратилась в живой труп. Кожа на ее лице была серой от горя. Она сидела, прижав его футболку к груди, и, раскачиваясь, молилась сквозь непрекращающиеся слезы.

Офицер полиции, которого оставили с нами, чувствовал себя неуютно. Решив не мешать нам, он удалился в кухню.

Вдруг раздался звук открываемой двери. Мы с мамой посмотрели друг на друга. «Это он», — промелькнуло в голове.

Мы рванули в сторону коридора. На пороге стоял отец. Я прикрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться. Но слезы упорно выступали на глазах, размывая картину.

Сердце сжалось от представшей картины. Папа был весь черный, будто валялся в пыли или грязи. Даже его русые волосы сейчас были цвета мазута. Его рубашка была вся разорвана, рукав перепачкан кровью.

Все происходит в сотые доли секунды. Я просто срываюсь к папе. Мама делает то же самое. Мы обхватываем его с двух сторон, до сих пор не веря своему счастью. Живой. Главное, что живой. Остальное — переживем. Справимся.

Мама рыдает навзрыд.

— Тише, Бобрик. Все хорошо. Прости, испачкал тебя, — улыбается он. А у самого голос дрожит.

— Пап, что они с тобой сделали? — всхлипываю, пытаясь протолкнуть образовавшийся в горле ком.

Папа погладил меня по голове.

— Девчонки, я все расскажу, только в душ сгоняю, — папа пытается отстраниться, но мы не отпускаем.

— Тебе в больницу надо, у тебя кровь, — мама наконец-то обретает способность говорить. Папа отмахивается.

— Ерунда, царапина просто. Перекисью своей зальешь, и все будет отлично, — он сбрасывает туфли и проходит вперед по коридору. К нему навстречу выходит офицер.

— Назар Альбертович, вы в порядке?

— Пять минут, — папа показывает ему ладонь. Тот кивает, не решаясь спорить. Как только папа скрывается в ванной, офицер тут же связывается со своими сотрудниками по рации.

— Пойду за аптечкой, — мама встрепенулась и бросилась вслед за отцом. Мне не остается ничего другого, кроме того, как отправиться в гостиную и ждать.

Спустя двадцать минут мама появляется в комнате.

— Перевязала ему руку, — вздыхает, присаживаясь на диван. — Соня, там такая рана глубокая, ему бы в больницу, но разве его уговоришь? — мама поднимает на меня глаза, и я вижу ее слезы.

Подсаживаюсь к ней на диван, обнимаю ее.

— Мам, не плачь. Если папа говорит, что все нормально, значит, так и есть, — заглядываю ей в лицо, улыбаясь. Она смотрит на меня с надеждой во взгляде.

Мне не по себе видеть ее такой. Запуганной, расстроенной. Всегда улыбчивая мама сейчас была похожа на старушку. Я ненавидела тех бандитов. Всем сердцем ненавидела. Я была уверена, папа не оставит это просто так. Он найдет их и накажет каждого.

— Где папа?

— Он с офицером в кабинете. Дает показания, — мама вытирает слезы платком. — Завтра приедет дядя Артем. Отец уже позвонил ему.

— Вот и правильно. С дядей Артемом они тут такую бучу наведут, поймают тех ублюдков в два счета. Не переживай, мам, все будет хорошо. Наш папа сильный. И его так просто не сломить. А те сволочи еще сто раз пожалеют, что полезли в банк.

Четыре дня спустя

— И что, ты собираешься сидеть все время дома? — Маринин голос в динамике телефона звучал сердито.

— Да, всю неделю я хочу просидеть дома, — ответила твердо, не желая вступать с ней в спор. — Я так устала от бесконечного общения с полицейскими, от напряженности дома. Все делают вид, словно ничего и не было. Мама сама не своя, а отец все хохмит. А когда мама спать ложиться, я же слышу, как он в кабинет уходит и там ночами разговаривает по телефону, ругается. Мне кажется, он не верит в нашу полицию. По всей видимости, свое расследование проводит. Вот я и волнуюсь, как бы не вляпался во что-то серьезное…

Все эти дни я переживала все произошедшее молча, держа в себе боль и страхи. А сейчас, как только произнесла это вслух, полегчало немного.

— Ох, Сонь. Плохо это все. Он хотя бы сказал, почему такой грязный был, когда вернулся? Что делали с ним?

— Да ерунду сказал. Будто, убегая от бандитов, свалился в канаву на какой-то стройке, — говорю это, и не по себе становится. Неужели отец считает меня такой глупой? Думает, я поверю? Рана на его руке была от пули…

- Марин, я так устала от этого всего… Похороны дяди Жени, нервная обстановка дома… все это так давит.

— Сонь, я тебе сейчас одну вещь скажу. Ты только сразу не отказывайся, обещай подумать.

— Говори…

— У тебя ведь сегодня был назначено свидание с Монтаной?

Я прикрыла глаза. Вспомнила о новом знакомом. Он вроде как приятный парень. Все крутился вокруг меня в том клубе. Может, и правда пойти с ним на встречу? Хотя бы просто для того, чтобы развеяться и на несколько часов забыть обо всех ужасах? Не уверена, что это правильно и красиво с моей стороны… Но все лучше, чем провести очередной вечер в тревожных мыслях.

— Ладно, — вздыхаю, обдумывая, как все провернуть.

— Прикроешь меня? Можешь из дома забрать? Просто папа вряд ли отпустит меня сейчас одну. Тем более на свидание.

— Конечно, через полчаса буду на месте.

Бросаю телефон на стол и смотрю на себя в зеркало. Ужас. Под глазами синяки, волосы непонятно на что похожи. Решаю сходить в душ, освежиться.

Пока стояла под водой, снова вспомнила день ограбления. Это происходит постоянно, как бы я ни старалась не думать, забыть, тот грабитель тревожит мои мысли.

Я помню тот липкий страх, сковавший каждый уголок моего тела. Помню, как он угрожал мне оружием, разлучая с отцом. Паника накрыла меня, когда он утащил меня в туалет. Тот мужчина мог сделать со мной все что угодно. Ударить, изнасиловать, убить. Мне никогда еще не было так страшно. Впервые я чувствовала себя в опасности. Странно, я всегда была уверена, что мой отец самый могущественный, самый сильный. Что никто и никогда не сделает нам больно, потому что ОН не позволит. А в тот день я поняла, что это не так. Есть силы, намного мощней. Каким бы храбрым он ни был, но оружие противников умножило всю его силу на ноль.

Тот преступник… Он злился, что я не слушаюсь его, что не хочу идти в чертову кабинку. Он сильно нервничал. А когда я посмотрела в его глаза, я вдруг поняла, что он не сделает мне больно. Не обидит. Наоборот, тот парень пытался помочь мне.

Никогда не забуду напряженный взгляд его голубых глаз. Там не было и капли безумия или гнева, чем отличались его подельники. Нет. Он был совсем другой.