— А больше ничего не должна? Может, как — то по — другому расплатишься? — ну вот, короткий миг волшебства исчез, и снова вернулся уже знакомый мне циник.

— Слишком дорогая плата, не находишь?

— Я про то, чтобы ты доработала свои пять дней и свалила из ресторана. А ты о чем подумала? — его бровь удивленно взлетела вверх. Ну да действительно, это же Андрес, и ему надо только одно — чтобы освободили его место работы. Может он и не думал обо мне волноваться, а сделал это только для того, чтобы ресторан потом не понес убытки. Вдруг я начну верещать и тарелки бить от страха. — И, кстати, — добавил он, как бы невзначай, — не надевай завтра эту юбку. Твой костлявый зад привлекает слишком много внимания!

— Главное, что не твоего!

— Ты в этом уверена?

— Он же костлявый!

— Какой — никакой, но все — таки зад! Который мелькает здесь слишком часто. Я тоже не железный.

— Ничего, отобьюсь, — фыркнула я в ответ.

— Хрен там! Ты этого делать не захочешь, а на следующий день будешь вопить об изнасиловании!

Остальная часть вечера прошла без приключений, ровно, как и следующий день. Вообще в отсутствии Андреса даже дышалось легче. Я начинала всерьез верить, что это он приносит мне неприятности. В первый день — аврал, в третий — престарелые мачо. В смену Марко ничего выходящего за рамки не происходило. Работалось легко, на позитиве, да и Лола вела себя заметно тише, хоть и не проявляла симпатии, но и не задирала открыто. Это она перед Андресом хвост распускала, хотя он давно уже залез под этот самый хвост, и судя по его поведению, сам никак не пытался привлечь её внимание. Просто брал то, что она сама предлагает.

Кстати сказать, за эти пять дней, я неплохо заработала. Даже учитывая то, что официальная зарплата уходила на погашение долга, а мне доставались одни лишь чаевые, я могла теперь сама за свой счет съездить в центр столицы и неплохо погудеть там денек, после того, как меня выпустят за ворота эти изверги. Так как терять мне было нечего, и поэтому, хорошенько подумав, я решилась в последний день на разговор с сеньором Мартинесом. Он выслушал мое предложение, и, недолго думая, согласился. Теперь я могла еще две недели работать день через день. Правда, было два условия: зарплату он мне по-прежнему не платит, только чаевые, и второе — работать я могу только в смену Андреса, так как Марко, думая, что сегодня мой последний день, уже попросил у Роберта разрешения на работу для его девушки в его смену. Черт, это будет непросто… Я ведь хотела работать именно в смену Марко, а не того бесчувственного орангутанга. Да и когда он узнает о том, что я остаюсь, наверняка шею мне свернет.

Все произошло, как я и предполагала. Зайдя в ресторан, Андрес впервые за несколько дней первый поздоровался, и даже выдавил из себя что — то наподобие улыбки, скорее всего, она должна была быть прощальной. Я же не смогла из себя выдавить никакой. Сердце зашлось в волнительном беге, и, если бы у него были ноги, точно умотало бы первым подальше от беды, оставив мое бездыханное тело на растерзание Дельгадо. Я даже вилку на пол уронила, неся поднос с посудой на кухню, когда увидела, как он направился на второй этаж. Скорее всего, к шефу. Руки мелко тряслись, а в горле ком встал. Уже успев сто раз пожалеть об этой своей затее, я присела на корточки, схватила вилку и опрометью бросилась на кухню. Там Мария, она женщина немаленькая, если что, сковородкой огреет, когда он придет меня убивать. Отвернувшись от двери, я намеренно долго мыла посуду, отдраивая каждую жирную капельку, которой там уже и в помине не было, но посуда ведь должна блестеть. Приличное заведение никогда не подаст плохо помытую тарелку. Да, надо тереть еще тщательнее. И совершенно ничего страшного, если Лола сегодня обслужит пару моих столиков, я не против. Главное, чтобы ураган по имени Андрес успокоился, и его пик не обрушился прямо на меня. А я еще тут что-нибудь помою. Полы, например! Они очень грязные! Прям до отвращения!

— Надо поговорить! — угрожающе прозвучало прямо над ухом, и я от неожиданности опять уронила вилку. На этот раз в раковину. Не нужно было видеть его лица, чтобы только по одному голосу понять насколько он зол.

— О чем? — как можно непринужденнее спросила я, боясь обернуться.

Вместо ответа Андрес протянул руку вперед, закрутил кран с горячей водой, и, развернув меня за локоть, подтолкнул к выходу, заставляя отставить недомытую, но начищенную до блеска тарелку. Черт, черт, черт! Вытерев руки об фартук, я на негнущихся коленях пошла к двери, проклиная Марию за то, что вместо того, чтобы хвататься за сковородку, она стоит и ухмыляется. Выйдя за двери кухни, я направилась к барной стойке, но была насильно оттянута назад на лестничную площадку, где не было ни единой души.

— Эй поосторожнее можно? Я тебе не кукла! — Лучший способ защиты — нападение, так ведь?

Осмелилась, наконец, поднять голову, и посмотреть на нависшего надо мной Андреса. Скулы сжаты, кулаком уперся в стену, в нескольких сантиметрах от моей головы. Очень медленно набрал воздух в легкие, видимо, борясь с желанием отправить меня на тот свет, и процедил:

— Какое место в предложении «Свали отсюда» ты не поняла? — я не ответила, завороженно наблюдая за тем, как нервно дергается его кадык. Как угольно — черные глаза, обрамленные длинными ресницами, испепеляют меня пронзительным взглядом. — Eres como una espina. («Ты словно заноза» — перевод с исп.) — низкий хриплый голос щекотал меня изнутри, играя по нервным окончаниям так, как мне того совсем не хотелось.

Я вздернула подбородок и взглянула прямо в его тягучие, как омут, глаза.

— Это ты сейчас меня оскорбил? По — твоему, обматерить девушку — это вежливо?

— Слово «заноза» пока еще не внесено в официальный список матов, насколько мне известно. И я констатировал факт. Ты — самая огромная заноза в заднице, которая не только причиняет неудобства, а и не хочет по-хорошему вылезать из-под кожи, когда я пытаюсь выдрать её оттуда, — сказал, а в глазах что — то блеснуло.

— Какое красочное признание в любви, спасибо, Андрес! Я надолго его запомню! — колко, но внутри от чего — то желудок скрутило в узел. Будто он имел в виду не только работу. Или мне просто показалось, потому что стоит так близко, что даже дыхание его ощущаю на своей коже. Горячее, с примесью запаха сигарет и ментола.

— Эмилия, убирайся отсюда, я повторяю еще раз! С завтрашнего дня тебе можно свободно покидать Ла Перлу, так что позвонишь папочке, он пришлет тебе столько денег, сколько выпросишь, и не придется больше попадаться на глаза бухим дедам, которые, каждый раз, когда ты проходишь мимо, трахают тебя взглядом во всех позах. — Мне показалось, или в его взгляде скользнула мимолетная новая эмоция? Будто обвиняет в том, что на меня глазеют все, кому не лень.

— Не волнуйся, на твоих баб тебе хватит, неужели Роб не сказал, что зарплата мне не причитается?

— Ты лучше меня знаешь, espina, что чаевые здесь больше ценятся, не строй из себя дуру! У тебя нет нужды в деньгах, так что не надо играть в самостоятельную девочку. Необходимость работать у тебя отпала, так что, по — хорошему, иди тусуйся по клубам, пей Пина Коладу и найди себе мальчика, который сделает этот отпуск для тебя незабываемо — сопливо — романтичным, и ты будешь потом дома трепаться подружкам о няше испанце, с которым у тебя был самый незабываемый секс! — так вот кого он во мне видит. Тупую фифу с кучей денег. Так подавись же, Андрес Дельгадо, не на ту напал! Страх испарился, как пшик, и пришло понимание, что если бы он хотел реально что — то мне сделать, то не церемонился бы. Такие как он, не говорят, а действуют. Не знаю, почему его боится половина жителей городка, но отныне я не в их числе. Я не бедная овечка, готовая бежать, завидев свирепого серого волка, и стадо, чтобы защититься мне не нужно.