равно продолжали говорить на английском, и знаешь что, если надо объяснять, значит, не надо объяснять.

Хорошая новость заключалась в том, что даже с разъебанной ногой Вест все равно мог делать то, что хотел, а именно сидеть на пляже, весь день пить пиво и смотреть на воду. В самом деле, нет худа без добра: благодаря травме он мог не делать ничего, что не хотел. Его отец или нынешняя жена его отца могли спросить: «Эй, хочешь поехать в город?», или «Хочешь посмотреть на руины?», или «Хочешь покататься на лодке?» А Вест поморщился бы и сказал: «Да я бы с радостью, но… нога».

А еще она постоянно становилась темой для разговоров; привлекательные американские chicas подходили к нему и спрашивали: «Привет, что случилось с твоей ногой?» А он отвечал: «У меня вопрос получше: что случилось с нашим обществом, почему мы стали воспринимать сломанные вещи как что-то неполноценное? Лично я считаю, что именно наши недостатки делают нас цельными». А потом он мог с ними переспать.

Конечно, этого ни разу не случалось, по крайней мере в твоем присутствии, но, как Вест неоднократно тебе говорил, это просто потому, что ты была рядом. «Ни одна девушка не станет подходить ко мне поболтать, когда со мной сидит другая девушка. В смысле, это же логично». Ты спрашивала, хочет ли он, чтобы ты ушла, а Вест пожимал плечами и говорил: «Это свободная страна», – а потом, вспоминая, что находится в Мексике, добавлял: «Погоди. Или нет?»

Ты приехала в отель только в субботу. Сказала родителям, что не сможешь вылететь вместе с ними в пятницу, потому что в этот день выпускной у Меган Доэрти, но на самом деле ты не пошла к Меган Доэрти. А осталась дома. И набрала себе ванную, что на тот момент казалось так утонченно и так по-взрослому. Ребенком ты часто мылась в ванне, но в этот раз ты набрала ванну, ванна была набрана, и, будто этого недостаточно, ты зажгла свечу (свечу!), притащила родительский проигрыватель в ванную и поставила запись Джони Митчелл (неважно, какую – Blue – неважно), сейчас ты над этим смеешься, но тогда это казалось таким значительным. Ты навсегда распрощалась со старшей школой – скоро тебя отправят в колледж в Бостоне, где ты забудешь обо всех друзьях и врагах из старшей школы, обо всем, что было так важно, обо всех ваших общих шуточках.

Каждые семь лет все клетки в наших телах обновляются, и мы становимся полностью другими людьми. Сидя в ванной и слушая California, ты думала о своих нынешних клетках, думала о том, как однажды изменишься; проснешься утром как-то раз, и внезапно все будет по-другому, и то, что заставляло тебя плакать, вызовет лишь желание закатить глаза, а то, от чего ты закатывала глаза, заставит плакать. Но, конечно, это будет через много, много лет.

Кстати, о новых клетках каждые семь лет. Это ФАКТ, и если бы ты поискала, то нашла бы его в своей личной книге фактов, которую никому никогда не показывала, – синий блокнот на спирали – на первой странице ты вывела неровной рукой «Таковы факты». В ней скрывались сотни секретов, столь же будничных и правдивых, как «ФАКТ: львов называют королями джунглей, но они не живут в джунглях; львы живут в саванне».

Твой сводный брат вызвался встретить тебя в аэропорту в субботу. Мама считала, что лучше поехать всей семьей, но отец убедил ее, что вам, детишкам, захочется поболтать. В конце концов, сколько времени уже прошло? Разве не ради этого все затевалось?

Вест нацарапал «ХЕЗЕР» большими печатными буквами на листке из желтого блокнота в линейку и поднял его над головой в зоне выдачи багажа, где ждал твоего прибытия. Вест сделал это на 80 % ради шутки, но на 20 % из-за беспокойства, что может тебя не узнать, так много времени прошло.

Забрав багаж и пройдя таможню, ты увидела его: очень волосатый нескладный парень в шортах с кучей карманов, в солнечных очках-авиаторах и футболке с необъяснимо длинным рукавом, будто на улице не стояла сорокаградусная жара. Ковыляя туда-сюда и теребя бороду, этот загадочный отпрыск твоего отца казался одновременно старше и моложе своих двадцати шести. ФАКТ: он немного напоминал бездомного.

– Да вы только посмотрите, – сказал Вест.

И ты сказала:

– Это вы только посмотрите.

А Вест сказал:

– Нет, вы только посмотрите. Вы только, блядь, посмотрите.

Поездка в Пуэрто Вальярта была идеей твоей матери. Через стену спальни ты слышала, как родители спорили об этом.

– Предполагается, что это будет отпуск, – сказал твой отец. – Я люблю Веста, но ты же знаешь, он будет занозой в заднице всю неделю.

– Я хочу, чтобы Хезер лучше узнала своего брата.

И вот он, эта тщедушная макаронина, несет твой багаж из лифта в номер. Это было почти чересчур – увидеть его снова спустя все эти годы. Один его запах был для тебя почти чересчур.

– Я занял кровать у ванной; надеюсь, ты не против. Подумал, ты захочешь спать у окна.

– Отличный вид, – сказала ты. Окно в номере выходило на стройку. Отель Crown Imperial расширялся. Кран поднимал балку, перемещая ее из одной кучи балок в другую. Однажды все это станет отелем.

Вест нахмурился и, пытаясь преодолеть дискомфорт, перенес вес с одной ноги на другую.

– Номер довольно буржуйский; это подбешивает. Хочешь, пойдем на пляж, возьмем чего-нибудь выпить? А, бля, ты, наверное, хочешь повидаться с родителями, да?

Ты пожала плечами:

– Я постоянно с ними вижусь. Предполагается, что это будет отпуск, ведь так?

Вест посчитал это уморительным.

Ты нашла пару шезлонгов в песке под большим деревянным зонтиком и кинула на них полотенце. Твой вроде-как-брат схватил блуждающего официанта и заказал два пива и банановый дайкири.

– Они очень стараются втюхать ананасовые напитки, – сказал он, – но я думаю, что они делают их из смеси, а в банановые идут настоящие бананы.

– Ой, а я не пью, – выпалила ты, будто он спросил тебя об этом, будто кому-то было до этого дело.

– А, хорошо, – слишком громко сказал Вест. Он подмигнул тебе (зачем?) и обратился к официанту: – Леди будет безалкогольный дайкири. – Вест ухмыльнулся, будто это была какая-то их личная шутка. – Ты, наверное, совсем меня не помнишь, – сказал Вест, прикуривая сигарету. – Сколько тебе тогда было, лет шесть?

Ты кивнула. Ты его не так чтобы помнила, а то, что помнила, возможно, и не помнила на самом деле, а просто выдумала, сотворила брата из туманных рассказов родителей