– Ага, могу, – сказал Вест. – Извини. Я просто… бля! Извини.

Двое посыльных положили собаку на ступеньки перед зданием. Вест сел рядом и почесал ей живот.

– Держись, приятель, – сказал он. И затем посмотрел на тебя: – Не замерзла?

Ты покачала головой. Не замерзла, не особенно.

Подъехало такси, из него выпрыгнула пьяная парочка. «О господи, это твоя собака?» – спросила женщина, а ее муж сказал: «Давай, Эми, пойдем».

Вест помотал головой.

– С этим псом все нормально? – спросила Эми.

Вест сказал:

– Он просто устал.

Муж Эми повел ее в Crown Imperial, и, пока они заходили, было слышно, как Эми хихикает: «А я такая, типа, а откуда у этого парня собака?»

Вест вертел в руках незажженную сигарету.

– Ничего себе первая ночка, – сказала ты. Вест посмотрел на тебя, и ты грустно улыбнулась ему, но он не улыбнулся в ответ.

– Это отстой, – сказал он, его глаза покраснели. – Это, блядь, полный отстой.

ФАКТ: в воскресенье Вест начал пить рано. Ты провела с ним практически весь день, просто сидя на пляже и глядя на воду.

В какой-то момент твоя мама подошла и спросила, можно ли ей к вам присоединиться, а Вест сказал:

– Ну, я не знаю, Джун, тут довольно многолюдно. Может, тебе стоит поискать местечко у бассейна.

А она сказала:

– Окей, я понимаю намеки, – и ушла с натянутой улыбкой.

Вест посмотрел на тебя и поморщился.

– Ты, наверное, думаешь, что я настоящий мудак.

Ты так и думала, отчасти, но в то же время:

– Нет, я все понимаю.

– Дело даже не в ней. Это он меня бесит.

– Конечно, это логично, – соврала ты. Это не было логично. ФАКТ: твой отец был самым добрым, самым бесконфликтным человеком, которого ты знала, и было трудно представить, чтобы он хоть кого-то мог бесить. Иногда, когда ему приносили неправильный счет в ресторане, он все равно его оплачивал, потому что для него легче потратить деньги, чем ругаться.

– Я хочу сказать, то, что папа сделал со мной и моей мамой… нельзя искупить это дерьмо бесплатной поездкой в Мексику.

– А что он сделал?

– Он был мудаком, вот что он сделал.

– Ну а конкретно…

– Люди перерастают меня, – сказал он тем же безразличным тоном, каким можно сказать «Это высокое здание». Он поднял палку и швырнул ее в воду. – Все, кто любит меня, однажды меня перерастают.

Было непонятно, отвечал он на твой вопрос или пытался сменить тему, но в любом случае у тебя возникло ощущение, что тебе нужно что-то сказать ему, поэтому ты сказала:

– Я тебя не перерасту.

И он сказал:

– Перерастешь, а если нет – это будет означать, что ты такая же ебнутая, как и я. – Он тихо усмехнулся своим мыслям, посмотрел на тебя и одарил кривоватой улыбкой, такой, какую ты раньше видела только у отца и у себя самой; в тот момент твое сердце практически растаяло и ФАКТ: тебе никогда в жизни ничего так сильно не хотелось, как немедленно и навсегда стать такой же ебнутой, как твой брат.

– Почему ты не снимаешь футболку на пляже? – спросила ты.

Вест покачал головой.

– Я легко сгораю. Становлюсь суперрозовым.

– Ты знал, что фламинго становятся розовыми из-за еды, которую едят? Они едят много креветок, из-за этого их перья приобретают такой цвет.

– Чего? – Вест повернулся к тебе в яростном замешательстве. – Вот дерьмо. Это потому что я вчера сказал, что ты умная, и теперь тебе надо постоянно быть умной? Знаешь, в этом и проблема подростков: вы решаете, какие вы, а потом можете быть только такими.

– Нет, это не…

– Когда я был пацаном, именно такой образ мышления меня и угробил: я убедил себя, что я алкоголик, поэтому лет пять вообще не пил, а если пил, то пил много, понимаешь, все равно ведь уже начал, я мог навсегда остаться «тем типом», которым меня и так уже все считали, но однажды я подумал: «Какого хуя я делаю?» И теперь я просто пью, и в этом нет ничего особенного, понимаешь?

А ты сказала:

– Извини, мне просто нравятся факты.

– Да? – Вест взглянул на тебя поверх своих солнечных очков, прищурившись, и ты немедленно обнаружила в себе новые уголки, в которых можно спрятаться. Он сделал последнюю затяжку и выкинул окурок в песок. – У меня есть для тебя факт. Знаешь про слонов?

И ты сказала:

– Ага, – будто он спрашивал, знаешь ли ты о существовании слонов.

– Ну, у слонов очень чувствительные ноги, ты это знала?

Ты покачала головой.

– Они могут почувствовать чье-то приближение на расстоянии многих километров. Они могут почувствовать движение стада или типа того через вибрацию земли, и они на самом деле общаются друг с другом таким образом, даже находясь у черта на рогах, через вибрацию земли. Мне нравится об этом думать, когда я оказываюсь далеко от людей. Понимаешь, типа каждый раз, когда теряешься, просто не забывай стоять на ногах.

– Это очень мило, – сказала ты, – но я тебе не верю.

А он рассмеялся и сказал:

– Почему нет?

Ты отхлебнула безалкогольный дайкири и сказала:

– Я думаю, ты обманщик.

– Давай спросим у нее, – сказал Вест, кивая на стройную, при этом пышнобедрую девушку в полосатом красно-белом бикини, прогуливающуюся по пляжу.

Ты уже замечала в отеле эту стройную, при этом пышнобедрую девушку. Прошлым вечером в баре она сидела одна за столиком неподалеку от вас, пока Вест читал тебе лекцию о гранже начала 1990-х. Ты ощущала, как она на тебя смотрит, – ощущала, как она старается на тебя не смотреть, – и сейчас ты чувствуешь себя так же, как наверняка чувствовала себя Эрин Тайлер на той вечеринке с ночевкой, где она рассказала, как ездила к своей двоюродной сестре в Сан-Франциско, шла Неделя военно-морского флота, и она дала моряку потрогать себя за грудь на парковке Whole Foods. Само по себе это событие не было ни захватывающим, ни романтичным, но оно производило иное впечатление из-за завистливого хихиканья остальных девчонок. Хотела бы ты, чтобы девчонки сейчас поменялись местами с этой стройной, при этом пышнобедрой девушкой и увидели, как ты общаешься на равных с мужчиной на восемь лет тебя старше – с этим бьющим через край ералашем в теле взрослого мужчины.

И сейчас стройная, при этом пышнобедрая девушка проходила мимо вас и совершенно очевидно (тебе, по крайней мере) старалась не выдать, как отчаянно ей хотелось в ваш закрытый клуб. Вест встал и подбежал к ней, судя по всему, забыв, как сильно должна была болеть нога, и ты прокричала