— Да, купил пару дней назад.

— После того, как мы все решили? — спросила она, приподняв одну бровь, все еще пытаясь бороться с собой.

— Я думал, мы договорились о том, что я могу не изменять свой образ жизни. Ты сама мне это сказала.

— Но ты ведь…

— Пока не нашел ничего подходящего, трудно заранее предсказать, когда повезет, но на всякий случай решил запастись, — перебил ее Чейз, так как понимал, о чем она думает.

— Так, значит, ты не надеялся, что я передумаю?

— Нет, напротив. Я даже надеялся, что мой вид в полотенце не оставит тебя равнодушной, но — увы! — прогадал. Может, немного приподнять?

— Не надо, ты и так выглядишь великолепно, — поспешила остановить его Таша.

— Я надеялся поразить тебя, — Чейз говорил тоном заправского донжуана.

— Прости, что разочаровала тебя, — Таша, кокетничая, вдруг ответила на его игру.

Он усмехнулся.

— Ложь, я же видел, как ты смотрела на меня. И после этого ты заявляешь, что я тебе безразличен? — Он говорил так убежденно, что Таше даже стало стыдно за свою ложь.

— Что там с радиостанцией? — попыталась она перевести тему разговора.

— Какие-то проблемы… Слушай, я даже в полотенце не привлекаю тебя?

— Нет, — отрезала она, отворачиваясь от него.

— Не знаешь, от чего отказываешься, — его глаза сверкнули. — Ладно, я не нарушу наше соглашение.

Он взял ее за плечо и притянул к себе. Таша прекрасно знала, что может вырваться, но что-то в его взгляде удерживало ее.

— Вот так, теперь вытяни ноги, — он отвел глаза, — хорошо, немного поближе.

Она была к нему так близка, что чувствовала запах его тела.

— А теперь я положу ноги на твои, вот так…

Полотенце соскользнуло, обнажив одну ногу.

— Будут еще указания? — спросила она с вызовом.

— Можешь обнять меня, — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Один из нас может позволить себе неловкое движение. Ты, например, можешь нечаянно смахнуть с меня полотенце. О, я чувствую твою руку на узле и уже представляю, как ты его развязываешь, — сказал он нежно. — Таша, скажи…

— Нет-нет, — прошептала она, чувствуя, что кровь словно закипает в ее жилах.

— Может быть, тебе стоит положить руку на мою ногу?

Его обнаженная нога лежала поверх ее, Таша положила руку ему на колено.

— Нет, повыше, — вкрадчиво прошептал он ей на ухо.

Таша скользнула вверх к упругим бедрам, нежно поглаживая влажную гладкую кожу. Чейз закрыл глаза.

— Не знаю, что будет дальше, — сказал он нежно, не открывая глаз. — Ты можешь запустить руку и под полотенце. Понимаешь, что я имею в виду? Ведь это то, что можно сделать с любым мужчиной в полотенце.

— Я не хочу этого делать с любым мужчиной в полотенце.

— Отлично! Тогда будем считать, что я не «любой», — сказал Чейз, чмокнув ее в нос.

Таша рассмеялась.

— Эй, осторожней. Полотенце в опасности, — сказал он.

Она еще громче рассмеялась.

— Ты невозможен.

— Знаю, поцелуй меня.

— Зачем? Чтобы узнать, как целуется мужчина в полотенце? — Таше нравилось изображать неопытную девочку.

Чейз отрицательно покачал головой.

— Нет, только потому, что я этого хочу. — В его голосе уже не было намека на игривость, он был серьезен.

Таша поняла, что все мысли о музеях и выставках улетели куда-то далеко. Не страшно, это может подождать до завтра. Она приподняла голову и поцеловала его в губы. Таша услышала учащенное дыхание, почувствовала, как мышцы его спины напряглись. После короткого поцелуя она отклонила голову назад и села, опираясь на руки.

— Брось, Таша. Забудь сейчас о своих музеях.

— Что? — изумилась она тому, что он словно читает ее мысли.

— Ты можешь изучать весь Париж, осматривать все музеи подряд, я пойду с тобой куда угодно, хотя видел все это сто раз, но учти: это не уменьшит моего желания, — решительно заявил Чейз.

Она увидела сумасшедшее желание в его глазах.

— Но это до тех пор, пока мы здесь, в этом номере, — насмешливо сказала Таша.

Чейз отпрянул от нее, сел, поправляя полотенце. Таша взволнованно наблюдала за его движениями.

— Я ведь сказал тебе, что ты не будешь делать того, чего не захочешь, — произнес Чейз.

— Я все помню, Чейз. Но… — Она замолчала.

Вторая неделя пребывания в Париже была совершенно не похожа на предыдущую. Они проводили много времени, гуляя по улицам, изучая каждый квартал. Иногда, случалось, заходили на рынок и бродили по нему, споря, что и у кого купить. Оказалось, Чейз любит поторговаться, но он делал это так умело и элегантно, что вызывал у Таши только восхищение и улыбку. Они с удовольствием гуляли вдоль Сены, пытаясь найти в лавках букинистов редкое издание Спинозы, чтобы подарить его отцу Таши. Они могли часами стоять на набережной и наблюдать за закатом. Таша с удовольствием отметила, что это великолепное зрелище не оставляло равнодушным и Чейза. Вечерами они ходили в какой-нибудь клуб, где выступали музыканты, друзья Чейза, а затем еще куда-нибудь, так что возвращались в отель уже под утро. Просыпались лишь ко второму завтраку и долго сидели в кафе, болтая о том о сем.

Таше даже начало нравиться, как она проводит время. Раньше остаться наедине с Чейзом для нее было чем-то невероятным, а сейчас ей стало проще с ним, а может быть, она понемногу начала понимать его. И все-таки она была настороже, очень боялась ошибиться, ведь они такие разные. Она живет романтическими мечтами о вечной любви, он же довольствуется кратковременными отношениями. Таша старалась быть доброжелательной ко всем, а Чейз, напротив, был очень избирателен в этом плане. Иногда он даже раздражал ее, но она понимала, что благодаря своим принципам он многого достиг в жизни, и уважала его за это. Что-то в нем притягивало ее, в нем была загадка, какая-то тайна.

Они неторопливо закончили завтрак. На Таше были темно-голубая блузка, коричневые бриджи и того же цвета ботинки. Она стала меньше уделять внимания своей внешности: что бы ни надела, чувствовала себя удивительно комфортно и легко.

— Ты убьешь меня, если я произнесу слово «музей»? — спросил ее Чейз. — Но ты непременно должна это увидеть.

Таша покраснела: ведь единственное развлечение, которое она предлагала ему каждый день, — это именно посещение музеев. Хотя Чейз все время и уверял ее, будто ему вовсе не надоело такое времяпрепровождение…

— И что же ты хочешь предложить? — смущенно поинтересовалась она.

— Выставку знаменитых лилий Моне. Это что-то невероятное, об этом сейчас все говорят, и такого не увидишь в книгах.