— Угу, — кивнул Барс и налил себе водки. — Хочешь выпить?

Я помотала головой.

— Ах, да, — опомнился он. — Ты же не пьешь. Тогда присаживайся.

Теперь и присаживаться мне было не для чего. Все, что следовало выяснить, я уже выяснила. Роль этих двоих субчиков мне стала полностью понятна. «Шестерки». Ничего интересного. В данный момент меня куда больше занимали их шеф и неизвестный мне пока человек, которого они в процессе разговора обозвали Овалом. Вот тут, я нутром чуяла, рыбешка покрупнее. Только каким боком все эти люди причастны к судьбе Ларисы Задунаевой, я пока не понимала. Но других зацепок у меня все равно не было, а внутреннее «я» вело в этом направлении.

Далее наш с Барсом разговор приобретал все более дурацкий смысл, а под конец бедняга так опьянел, что и вовсе стал заговариваться. Малец по-прежнему не приходил в себя, и я потихоньку стала тесниться к выходу. Улучив момент, когда Барс в очередной раз отвернулся наполнить стакан, я выскользнула за дверь.

За окнами уже светало.

Я вернулась в родной семнадцатый вагон и, не заходя в купе, встала в тамбуре у окна. Закурила.

Следовало заранее разработать тактику, как вести себя в Чернобыле. Куда идти. С кем встречаться.

Здоровьем Мальца, когда Барс уложил его, я интересовалась не из праздного любопытства и не по причине того, что меня и впрямь волновало его самочувствие. Барс не заметил, как я, нагнувшись над телом его приятеля, конфисковала содержимое его нагрудного кармана.

Сейчас, осматривая добычу, я возликовала. Помимо паспорта на имя Вячеслава Николаевича Каретникова и двух фотографий женщин, вложенных в него, имелась записная книжка.

Я принялась читать записи, и везение преподнесло мне еще один подарок. На страничке с буквой «Ш» было размашисто написано «Шеф», а напротив стоял номер телефона. Полезной для меня на данный момент оказалась и еще одна запись. На страничке «О» я нашла адрес некоего Овалова Виктора. Тот самый Овал, без сомнения.

Ну что ж, вот от этой информации и начнем плясать. Решение было принято.

Дождавшись окончательного наступления утра, я первым делом прошлась по соседним вагонам. Подходящий парень отыскался в четырнадцатом.

Я смело подошла к нему.

— Простите, как вас зовут?

— Сергей, — удивленно ответил он.

— Знаете, Сергей, у меня есть к вам одна просьба. Мое купе в семнадцатом вагоне. Но там такие суетливые соседи, что я всю ночь не сомкнула глаз. А тут еще пьянчуги какие-то привязались из почтового вагона. В общем, вы бы не могли поменяться со мной местами? Я бы хоть подремала чуть-чуть до конца пути.

— Хорошо, — он улыбнулся. — С удовольствием окажу вам эту услугу.

— Спасибо большое, — горячо поблагодарила его я. — И если опять заявятся эти почтовики, гоните их в шею.

— Обязательно, — заверил меня он, и мы приступили к переселению.

Делала это для того, чтобы Барс с Мальцом больше не могли мне надоедать своими визитами. Как я уже сказала выше, потребность в общении с ними отпала.

Всю оставшуюся часть пути я действительно проспала, несмотря на то, что соседи по купе и в четырнадцатом вагоне вели себя ничем не спокойнее, нежели в семнадцатом.

В Чернобыль прибыли по расписанию. Я выглянула в окно. Барс и Малец топтались около семнадцатого вагона. Вид у обоих был помятый, особенно у Мальца. Ну ничего, главное, что помирились.

Я покинула поезд и тут же затерялась в толпе. Мои попутчики, жаждавшие очередной встречи со мной, так и остались на перроне.

Было еще раннее утро, и мне пришлось убивать время в привокзальном буфете. К тому же ужасно хотелось есть, так как во рту у меня не было ни крошки уже более двух суток.

В десять часов я сразу отправилась в городскую справочную, которая, по моим расчетам, должна была уже работать, и выяснила, кому принадлежит номер телефона, обозначенного в записной книжке Мальца как шефский. Сперва мне говорить этого не пожелали, но я умею быть убедительной, если захочу. Хозяином телефона был господин Крымов Борис Евгеньевич.

Оказалось, что это известный в городе воротила. Об этом я узнала не в справочной, а в местной библиотеке, в отделе периодики, из подшивки последних номеров местных газет. Конечно, я потратила немало времени на выуживание ценной информации, но мои старания вскоре окупились сполна.

О Крымове много писали. И хорошего, и плохого. Одни газеты характеризовали его как преуспевающего бизнесмена, человека, на которого можно положиться в будущем. Другие хаяли его и недвусмысленно называли подпольным бандитом. Мол, деньги он все свои делает на крови и наркотиках, губящих современную молодежь. Это меня заинтересовало. Упоминание о наркотиках, пусть даже в прессе, и основанное по большей своей части на слухах, как-никак подтверждает мои догадки.

Посидев часа два в читальном зале библиотеки, я основательно подковалась к встрече с этим человеком. С шефом, так сказать.

Особо не мудрствуя, я решила отправиться к нему прямо сейчас.

Честно говоря, я слабо представляла себе, что собираюсь сказать ему. Да и вообще, какая мне от этого будет польза, я тоже не знала.

Ну да ладно. Будем импровизировать, а нужные факты, глядишь, сами всплывут.

Адрес Крымова я также получила в справочной при поиске хозяина телефона, да эта информация была и без надобности. В Чернобыле, как оказалось, каждая собака знала местожительство Бориса Евгеньевича.

Я взяла машину напрокат и поехала в гости к Крымову. Машинопрокатчикам удалось мне всунуть редкостное старье. «Шестерка», которую они мне дали, была, наверное, выпущена еще до нашей эры. Впрочем, хоть какое-то средство передвижения.

Подъехав к дому Крымова, я тут же поняла, что дом его — вовсе не дом. Это был скорее замок. И не только по богатому внешнему виду, но и по степени укрепленности и охраняемости. Единственное, что отличало его от средневековых замков, так это отсутствие рва по всему периметру строения. В остальном сходство было почти полное.

Высоченный, метров в пять, забор ограждал трехэтажное здание. Вдоль края забора тянулась колючая проволока, которая была скорее всего еще и под током. Наверняка имелась куча и невидимых сигнализаций.

Я приблизилась к зданию и смело вдавила кнопку звонка. Никакого сигнала слышно не было, но реакция на мой бесстрашный поступок последовала незамедлительно. Окошечко, встроенное в дверь, отворилось, и из него показалась раскрасневшаяся рожа охранника. Она была настолько необъятной, что целиком в окошечке не умещалась.

— В чем дело? — прорычал охранник, шевеля пухлыми губами.

— Ни в чем, — беззаботно ответила я.

Он такого разговора не ожидал и слегка растерялся. Выданной ему инструкцией такие случаи не предусмотрены. На его «В чем дело?» пришедший человек, видимо, должен сообщать цель визита. Но мне-то зачем облегчать работу тупоголовых охранников.