Говоря так, Андрей нисколько не погрешил против истины —Кара на самом деле рисовала удивительные портреты. Не владея техникой, не имеяпонятия о перспективе, не выверяя пропорций, она умудрялась изобразить человекатаким, каким он был. А Андрей, при всей его учености (семь лет художки, плюсчетыре года занятий живописью в архитектурном институте), мог только детальнокопировать черты лица, фигуру. Его портреты получались умелыми, но не живыми…

— У тебя есть дар, — добавил Андрей. —Настоящий дар. Тебе надо учиться… Хочешь, я найму для тебя педагога?

— Нет, — засмеялась Кара. — У меня уже естьпедагог, это ты… — Она нежно поцеловала его в испачканную краскойруку. — Мне нравится заниматься с тобой… живописью…

Андрей бросил кисти, вытер руки о футболку, схватил Кару наруки и потащил в комнату.

— Куда? — смеясь, воскликнула она. — Ты незакончил пейзаж…

— По-моему, нам пора задуматься о наследниках.

— Но ты же еще не окончил институт! Мы обещали отцу,что повременим…

— Я думаю, он не сильно расстроится, если станет дедомна полгода раньше! — Андрей горячо поцеловал Кару в губы. — Знала быты, как мне надоели эти презервативы!

— Мне тоже, но мы должны повременить…

Андрей бросил Кару на кровать, молниеносно скинув с себяодежду, опустился рядом с ней, прижал к себе.

— Ты бы хоть руки вымыл, — игриво отпихнула егоКара, но у самой в глазах уже полыхало желание.

— Потом, — пробормотал он, припав губами к еегруди. — Все потом…

Одной рукой нащупав на тумбочке презерватив, другой Андрейначал стаскивать с Кары юбку. И в этот интереснейший момент в дверь постучали.

— Кто там? Марианка, ты? — крикнул Андрей, непрекращая своего занятия.

— Дети! — раздался из-за двери бабушкинголос. — Боюсь, что вам придется открыть…

Чертыхаясь, Андрей сполз с кровати, натянул на себя штаны ипошел открывать. Кара, вернув юбку на место, осталась лежать.

— Рисуете? — весело спросила Бэла Ашотовна, указавна перепачканные краской руки внука. — Молодцы… Тебе, Дюсик, надо большезаниматься, скоро диплом…

— Ты, бабуля, пришла только за тем, чтобы напомнить обэтом?

— Я пришла сказать, что тебя ждет отец. Он в столовой сдядей Арамом.

— А я зачем им нужен?

— Отец хочет взять тебя с собой в Москву.

— Без меня никак? — расстроенно протянулАндрей. — Ты же знаешь, у меня экзамен на той неделе, мне надо заниматься…

— Андрей, ты должен ехать. Поездка не просто деловая.Папа хочет поосмотреться там… — Бабушкино лицо помрачнело. — Здесьопасно оставаться. Абхазы с грузинами конфликтовать начали. Это может привестик настоящей войне…

— Отец хочет увезти нас отсюда? — поразился Андрей.Он знал — в стране назревает война, но наделся, что их она не коснется. —Но почему? Мы-то к абхазо-грузинскому конфликту какое имеем отношение? Мыпросто здесь живем…

— Попадем между молотом и наковальней! Пострадаем, каки все, живущие здесь!

— Кто посмеет тронуть Барса и его семью?

— Ты не знаешь, что такое война, поэтому такговоришь! — Бэла Ашотовна строго посмотрела на внука. — А я знаю —Великую Отечественную пережила — и говорю тебе, она коснется всех! Нас, может,и не тронут, тут ты прав, но в стране начнутся перебои со светом, топливом,медикаментами! Наступит бардак и анархия. Кучи уродов, прикрываясь благороднойидеей, будут бегать с автоматами и творить беспредел…

— Бабушка, ну у тебя и жаргон!

Бэла Ашотовна раздраженно махнула на внука рукой, непринимая его шутливого тона, и продолжила:

— А наш бизнес! Подумай об этом! Кто будет строитьдома, когда по улицам ездят танки? Кто поедет сюда отдыхать, кто станетпокупать наше вино? Никто! В цене будет лишь оружие, но Карэн, я надеюсь, не опуститсядо его продажи… — Она быстро перекрестилась. — Вот поэтому яподдерживаю сына! Уезжать надо… Только не в Москву, конечно, чего нам там, встолице, делать? Можно же в Адлер, к Каринэ, перебраться… Или в Сочи, Туапсе,Краснодар! Но Карэн настаивает на Москве. Говорит, там настоящая жизнь! Сейчасвот фирму хочет там открыть, потом дом купить и нас перевезти…

— Значит, мы с ним уедем надолго?

— На две недели как минимум…

Услышав это, Кара низко опустила голову. Бабушка заметила иворчливо проговорила:

— А ты думала, он всю жизнь у твоей юбки будет? Нет,милочка, у мужчин свои дела. Он и так на заочное перевелся, чтоб с тобой нерасставаться, работу стал на дом брать, чтобы пораньше возвращаться…

— Я все понимаю, Бэла Ашотовна, но не представляю, какбуду две недели без него…

Кара и в самом деле не представляла — за два года брака онине расставались больше чем на три дня. Так повелось с самого начала. Доженитьбы Андрей постоянно жил в Сухуми (отец снял ему квартиру недалеко отинститута), а домой приезжал только на выходные. Женившись, он перевелся назаочное: расставаться с Карой на неделю он не хотел, ездить домой каждый деньне мог, а просить ее переселиться к нему в съемную квартиру не смел — что онабудет делать одна в четырех стенах, когда он с утра до вечера на лекциях?

— Скажи лучше, что ты боишься оставить ее безприсмотра, — сказал ему на это отец. — Думаешь, что она от скукиглупостей натворит… И правильно думаешь, женщины все глупости от скуки иделают. Да еще чтобы доказать, что они не хуже других…

— Я доверяю ей, папа, просто не хочу, чтобы онастрадала.

— Иногда можно и пострадать…

— Зачем? Я же запросто могу перевестись на заочное. Этобудет лучше не только для Кары, но и для тебя — я смогу больше помогать тебе вработе. К тому же у меня появится свободное время на архитектурные проекты. Тысам говорил, мне пора начать проектировать здания, которые мы возводим…

— Все время, которое у тебя появится, ты посвятишьсвоей маленькой женушке, — со смешком сказал отец. — Уж мне ли незнать!

— Сейчас она нуждается во мне… Я учу ее языкам. Учуписать, читать, есть ножом и вилкой.

— Этому ее учит твоя мама. — Карэн шутливопогрозил сыну пальцем. — Ты же занимаешься с ней совсем другим…

— Папа!

— Только прошу, сын, следи, чтобы игры ваши не привелик случайному зачатию! Отучишься, тогда рожайте, а сейчас рано…

Тогда Андрей отцу и пообещал, что подарит ему внука нераньше, чем через три года. Потом он сообщил об этом жене. Кара пришла в ужас!

— Дети от бога, — кричала она, обливаясьслезами. — Раз он их дает, значит, так надо! А вмешиваться в его деяния —грех!