– Понять и простить? – в глазах Ирвина читалась нечеловеческая тоска.

– Ага, и называться «Пряной штучкой»?

– Ну, «Острая перчинка» тоже не бог весть какое название… Извините. Придуманное вами название – выше всяких похвал.

Было видно, что подмастерье попал в огромные неприятности и подумывал, куда смотаться от наставника, чтобы остаться целеньким.

– Бесплатно! – сжалилась я и указала пальцем вывеску. – Я готова молчать, если она достанется мне даром!

– Всего-то? – выдохнул он и тут же заулыбался. – Да забирайте! Господин Этан все равно сказал, что денег за нее не возьмет.

– Серьезно? Еще бы он за это уродство золотые стребовал!

Вывеска была дорогой и необычной, а название мне, как ни странно, нравилось. Про уродство сказала исключительно для профилактики, чтобы не заикнулся про деньги. Знаем мы таких дарителей! Сначала в руки силой впихивают, а потом объясняют, сколько надо заплатить за то, что потискала.

– Я должен сам ее повесить! – подрядился Ирвин. – Цитируя господина Этана: «Чтобы шею себе не сломала на лестнице»… кхм… а где тут лестница?

Когда торговое произведение искусства повисло на цепях и красные перчинки, плывущие в воздухе, вдруг зазвенели от дуновения ветра, то стало ясно – даже если бы вывеску действительно перепутали или потребовали горку денег и еще две монетки, выскребла бы все до последнего пенса, но обратно увезти не позволила бы.

Когда работа была закончена и Ирвин убрал складную лестницу в садовый домик, то был щедро накормлен похлебкой. Откровенно сказать, кухарка из меня изрядно так себе. Над очагом я стоять не любила, но чего-то намудрила со смесью для супа и пришлось сварить ковшик на пробу. Вышла страшная дрянь, но подмастерье не жаловался, ел. Правда, жадно закусывал хлебом.

– Остро? – уточнила я.

– Нет, очень вкусно, – невнятно промычал он с оттопыренной хлебным мякишем щекой.

Вообще, странно, потому что по рецепту похлебку надо было готовить на мясном бульоне, но мяса у меня не имелось, а бульон я варить не умела, так что сделала на воде.

– Не пересолено? – услужливо уточнила я.

– Может, чуточку, – деликатно объяснил он, что язык оказался сожженным напрочь.

– Уменьшить соли на десять унций, – немедленно приказала я встрепенувшемуся перу сделать пометку в рабочем блокноте.

Ирвин вдруг понял, что выступал в роли подопытной крысы, и обиженно посмотрел на дно почти опустевшей тарелки.

– Кажется, там колокольчик звякнул! – с надеждой заявил он, желая отослать меня из кухни и избавиться от остатков обеда.

– От сквозняка.

– Совсем с покупателями туго? – Ирвин вздохнул и прихлебнул супчик.

– Похоже, в Питерборо перец не в чести, – призналась я, что немножко начинаю нервничать из-за отсутствия покупателей. Каждая проданная баночка приближала к возвращению долга, а пока все баночки стояли на полках торгового зала.

– Вам бы объявления развесить.

– Развесила по всему городу.

– Ни одного не видел, – удивился подмастерье.

Как только он ушел, я написала новые объявления, заперла лавку и обошла информационные доски. Ирвин оказался прав, ни одного упоминания о том, что в Питерборо открылась лавка пряностей, не нашлось и в помине!

Я заново развесила зазывные листовки с заголовком: «Пряная штучка! Простой рецепт семейного счастья! Добавь в жизнь перчинку!» В этот раз приклеила с помощью магии, чтобы ни порывом ветра, ни рукой завистника, ни силами дворников объявления не сорвало. А сверху наложила заклятье водонепроницаемости и свечения в темноте. Специальным магическим хитростям меня научили, как ни странно, в редакции, ведь во время работы записи приходилось вести в любую погоду и в любое время суток.

Когда на Питерборо опустилась холодная осенняя ночь и на торговой улице зажгли фонари (все, кроме того, что стоял рядом с лавкой), в торговом зале зазвенел колокольчик. Я размалывала в кофемолке перечные горошины и не ждала покупателей. Так увлеклась смешиванием специй, что забыла о времени и не закрыла дверь на засов. Однако, несмотря на поздний час, морщить нос на потенциальных клиентов я просто не имела права.

Вытирая руки о полотенце, как была в поварском фартуке, выглянула из кухни. В торговом зале, с любопытством оглядываясь по сторонам, стояли трое плечистых здоровяков в форме королевского флота. Что они забыли в Питерборо, где вместо реки протекал широкий ручей, а через него пафосно перебросили горбатый каменный мост, было совершенно непонятно. Может, заблудились и дорогу решили узнать?

– Уберите руки от коня, – сдержанно попросила я, когда заметила, что один из поздних визитеров принялся пальцем тыкать в бронзовую статуэтку.

– У вас тут пряные штучки? – поинтересовался один из матросов, ощупывая мою фигуру сальным взглядом. Ощупывать, к слову, было особенно нечего, фартук скрывал формы почище кожуха.

– Хотите перца? – с сомнением уточнила я, все еще подозревая, что парни просто не осознали, в какую лавку завернули.

– Да поострее! – ухмыльнулись они.

Покупатели?! От радости я чуть не выпрыгнула из домашних туфель. Быстро скользнула за прилавок и засияла самой своей красивой улыбкой:

– Пряных штучек у нас хоть отбавляй!

Мужички переглянулись и с ухмылками подтянулись к прилавку.

– Порекомендуете? – просипел коренастый.

– Они все острые и жгучие! Черные, белые, красные, – перечислила я. – Вперемешку.

– Вперемешку? – сглотнули они от голода.

– Слоями. Снизу черная перчинка, сверху красная, а посередке – белая прослойка. Знаете? Равновеликие полоски.

Матросы затаили дыхание. В глазах появился настораживающий блеск.

– Продемонстрируете или сначала деньги надо дать? – с горящими, как сигнальные фонари, щеками выдохнул самый молоденький из них, по виду едва-едва перешагнувший отроческий возраст.

– Конечно, – ласково улыбнулась я. – Продемонстрирую и даже позволю снять пробу, чтобы остроту проверить. Совершенно бесплатно.

Удивительно, но один из мужичков вдруг подтер пальцем слюну. Перец, что ли, так сильно любил?

– Вот смотрите!

Пока они не передумали, я принялась выставлять на прилавок разноцветные баночки. С чистым перцем, выложенным слоями, крапчатым – перемешанным с морской солью. Видимо, изящные баночки с рецептами произвели на представителей королевского флота такое неизгладимое впечатление, что они таращились на прилавок и от восхищения не смели вымолвить ни слова. Может, боялись, что перечные смеси им просто снятся?

– Что это? – наконец выдавил сиплый.

– Перец, – не поняла я. – Черный, красный, белый, слоями. Все как вы хотели.