Далее автор материала Юрий Юсупов пишет: «Верны ли эти факты или налицо очередная «деза», подброшенная в Кремль некими силами, заинтересованными в том, чтобы Скуратов был отстранен от должности? Вероятно, объективный ответ на этот вопрос могут дать лишь правоохранительные органы. Но само появление безымянной «записки» (по-старому – анонимки), ставшей катализатором решения президента по Скуратову, в очередной раз демонстрирует масштабы той грязи и нечистоплотности, которые сегодня царят в российских властных структурах».

Через три дня «Комсомолка» сообщила, что кремлевская записка – это еще цветочки по сравнению с теми ягодками, которые в массовом количестве начали забрасывать и в «Комсомольскую правду», и в ряд других газет. «Столько всевозможной мерзости не выдавалось на-гора, пожалуй, еще ни на одного госдеятеля».

* * *

В общем, и пошло, и поехало, и пошло… Появилась версия и о моих финансовых злоупотреблениях. Я знал, что был создан специальный штаб, который решал, как действовать дальше, прорабатывал ходы, варианты, формулы поведения… Противостоять этому штабу было непросто.

Были и другие версии. Одна из них была вброшена в Интернет в США 17 февраля 1999 года в 11 часов 38 минут и по электронной почте передана всем крупным российским газетам. Я эту бумагу цитирую полностью, без сокращений…

«Внезапная отставка Генпрокурора Скуратова продолжает порождать многочисленные версии, которые в основном связываются с интригами в высших эшелонах политической власти или финансовыми злоупотреблениями. Однако, как стало известно из конфиденциальных источников, близких к руководству Генпрокуратуры, причина отставки Генпрокурора на самом деле более прозаична и связана с очередным сексуально-«банным» скандалом.

По информации тех же источников, Юрий Ильич имеет одну личную слабость – любит позволить себе отдохнуть от напряженного труда в компании представительниц прекрасного пола. Установлено, что в свое время на Полянке в доме, где располагается ресторан и торговый дом «Эльдорадо», «Уникомбанком» была снята квартира, которая использовалась для эксклюзивного отдыха как банкиров, так и высокопоставленных госчиновников. Квартира была оборудована видеотехникой для скрытной видеосъемки. Как-то Скуратов провел там вечер с «девушками по вызову». Организатором вечеринки и негласным режиссером видеозаписи являлся родственник банкира Егиазаряна А. Г. (бывшего главы Московского национального банка, а затем «Уникомбанка», также имевшего удостоверение советника Генпрокуратуры).

Впоследствии об этом был проинформирован начальник управления делами Генпрокуратуры Хапсироков, с которым Егиазарян поддерживал тесные личные и деловые отношения. Также ему были переданы на хранение копии видеозаписей. Известно, по информации СМИ, в частности «Новой газеты», что Хапсироков, являвшийся со времен Ильюшенко своего рода «серым кардиналом» Генпрокуратуры, находился в не лучших личных взаимоотношениях со Скуратовым, который явно тяготился тем, что управделами фактически негласно контролировал все основные направления деятельности Генпрокуратуры, неоднократно вмешивался в ведение конкретных дел, например по махинациям Федеральной продовольственной корпорации, возглавляемой Абдулбасировым (в настоящее время главный советник Строева, секретарь Межпарламентской ассамблеи СНГ). В последнее время отношения Скуратова и Хапсирокова явно обострились и Генпрокурор наконец-то решился на открытые действия. В этой связи управделами Генпрокуратуры передал видеопленки одному из возможных кандидатов на пост Генпрокурора Олегу Кутафину – ректору Московской юридической академии, председателю комиссии по гражданству при президенте (кстати, Кутафина уже однажды прочили на пост председателя Конституционного суда, но не сложилось. Кроме того, Кутафин входил в руководство скандально известного фонда «Россияне», в котором в 1996 году исчез 1 миллион долларов, предназначенный на помощь русским в ближнем зарубежье).

Кутафин, используя свои отношения с управделами президента Бородиным, проинформировал его о имеющихся пленках. К коммерческой деятельности Бородина и его ближайших родственников правоохранительные органы и Генпрокуратуры проявляли повышенный интерес, поэтому он воспользовался случаем и доложил о пленке президенту, который якобы лично ознакомился с ее содержанием. После этого участь Скуратова была решена.

Не исключается, что компрометирующие Скуратова видеозаписи могут быть реализованы через СМИ. Кстати, гостем в квартире на Полянке был не только Скуратов. Как утверждают информированные источники, там отметился в свое время и нынешний директор ФСБ Путин».

* * *

В чем особенность этой бумаги? Она была вброшена в игру, когда стало ясно, что вопрос о моей отставке в Совете Федерации не пройдет. Вот тогда-то и был запущен этот, извините за выражение, поклеп: а вдруг получится?

Бумага эта послужила основанием для возбуждения уголовного дела – тут были названы конкретные имена… Близкими к Кремлю людьми была вброшена еще одна версия отставки. Сделано это было в «Литературной газете». Там увидела свет большая статья, которая называлась «Тайна Скуратова». Автор – Павел Никитин.

Никитин брал у меня интервью, «Литературкой» в ту пору руководил уже Гущин – давний друг и сослуживец Юмашева, еще по «Огоньку», где они работали вместе. Поэтому, как говорится, почему б не порадеть родному человечку… Вот Гущин и порадел. Команда-то ведь одна.

Процитирую пассаж, приведенный в статье. «Скуратов арестовал Ильюшенко, а потом выпустил – и не потому, что хотел, а потому, что пришлось. И это не стало единственной прокурорской неудачей. На Кавказе ему не повезло с Басаевым, в Альпах – с Михасем, в Польше – со Станкевичем, в Париже – с Собчаком».

Ну, неудача с Ильюшенко – это неудача всей нашей уголовно-процессуальной системы, когда у обвиняемого есть возможность растянуть сроки ознакомления с уголовным делом до размеров резины, превратить их в виртуальное пространство… Ильюшенко вышел на свободу и теперь знакомится со своим уголовным делом. И будет знакомиться, видимо, столько, сколько его душе будет угодно – делать выписки из толстых томов, используя пробелы в уголовно-процессуальном законодательстве.

А расследование – то, чем занималась прокуратура, – закончено. Если бы Ильюшенко чувствовал свою невиновность, то ему совершенно незачем было бы затягивать процесс ознакомления с делом… Какие в данном случае могут быть претензии к прокуратуре?

Дальше. Мне не повезло с Басаевым. Что значит, не повезло с Басаевым? Идиотизм какой-то! Санкцию на арест Басаева прокуратура выдала незамедлительно, а вот сам арест – это уже дело спецслужб – Куликова, Барсукова, Степашина, Путина, Рушайло, Патрушева, бывших и настоящих руководителей МВД и ФСБ. Но прокуратура-то здесь при чем? Это им не повезло, спецслужбам нашим, а не мне. Не повезло, в конце концов, президенту, который, как неумелый руководитель, профукал чеченскую кампанию и унизил этим Россию.

Михась… При чем здесь Михась? Его к уголовной ответственности привлекала не российская прокуратура, а прокуратура Швейцарской Конфедерации, и промахи швейцарского правосудия – это не есть промахи правосудия российского. В огороде бузина, в Киеве дядька.