Кинжал выскочил из здоровенной ладони Моая, вильнул и, подрагивая, проник сквозь грудную клетку к сердцу. Быстрая смерть и никаких следов магии.

Раждан крутил здоровой рукой легкий кинжал. Изящная рукоять резной кости, тонкое обоюдоострое лезвие, гарда с веслами и рыбами – дорогая безделушка, не более. Несмотря на странный ход поединка и его чудесное завершение, он все еще не мог принять на веру рассказ Далеа. Не так уж и много ему было известно об этом Овере Мегри и его магии. Использовать для поединка зачарованное оружие – разве подобная подлость могла возникнуть под сводами Убежища? Раждан взглянул на сидящую у его ложа Далеа, затем на переминающегося с ноги на ногу мага. Тот, казалось, уловил его недоверие.

– Это было одноразовое заклинание. Возможно, заряд был растрачен ранее, или тот, кто создал кинжал, не хотел, чтобы в случае чего обнаружились следы магии. Но в ручке должен остаться кристалл.

Рукоять казалась цельной, и лезвие не испытывало ни малейшего желания покидать ее. По очереди – сперва Раждан, затем Далеа и наконец Овер – исследовали оружие, пытаясь отыскать скрытый драгоценный камень. Не преуспел никто. Овер даже предложил расколоть кость молотом, но Раждан отказался, заверив, что полностью принимает его версию. Не хотелось расставаться с ценным трофеем… и терять веру в дух Убежища и банд Треугольника.

Привычка теребить трофейный кинжал накрепко привязалась к Раждану, так что в конце концов секрет раскрылся. Один из рыбьих хвостов скрывал рычаг, блокирующий лезвие, к тому же сталь соединялась с рукоятью особыми бороздками и клинок следовало выкручивать. Полупрозрачный с мутной зеленью кристалл изменил веру Раждана в незыблемость традиций Треугольника.

Драммр решил не особенно торопить события и перевел разговор на нейтральную тему. За бортом практически стемнело, когда Шадугерат начала готовить «Заоблачный странник» к взлету. Общий зал был заполнен лишь наполовину. А каюту, кроме контролера, пожелал занять лишь какой-то нелюдимый игномерийский торговец.

Корабль оказался исключительно легок в управлении. Вердай приказала первому помощнику, лысому желтолицему игноме, передвинуть какие-то три рычага, и «Заоблачный странник» стал плавно набирать высоту. Пока игноме возился с рычагами, Шадугерат, бормоча то ли молитву, то ли заклинания, зажгла две свечи – черную и белую, но Драммр надеялся, что это не должно было играть существенной роли в управлении кораблем.

Торговец драгоценной костью, направляющийся из Орванаша в Нармрот, – не слишком хорошая легенда для бесед с этими болтливыми игноме. Нук Гаар лежал ничком на своей койке, плотно обхватив голову руками, чтобы не слышать бесконечные стенания заточенных в этом омерзительном варварском корабле душ.

Далеа еще раз пробежала глазами по документу. «Курсант Далеа Орманерон должна прибыть к третьему часу полудня в комнату сто двадцать южного крыла для прохождения теста № 16». Печать Службы – дважды ограниченная пентаграмма, и никаких указаний на то, кто мог отправить это послание. Доставивший конверт технический сотрудник ни на один вопрос не ответил. Обслуживающий персонал предпочитал не лезть в дела контролеров. Возможно, это часть нового хитроумного задания контролера Нжамди? В любом случае, очень скоро она узнает, что это за «тест номер 16» – конверт доставили уже на исходе второго часа. Времени было в обрез, а контролеры, как известно, не прощали опозданий. «Несвоевременность – первый шаг к попранию справедливости», – гласил двадцать четвертый постулат. Отчетливо представив себе «упражнения по преодолению личной несправедливости», Далеа выскочила из своей комнаты в школьном блоке пирамиды.

Отыскать сто двадцатый кабинет в лабиринтах южного крыла оказалось не так-то просто. Далеа окончательно сбила дыхание, но хаотичное сплетение коридоров, пересекающихся под самыми разнообразными углами, никак не помогало разобраться в закономерности нумерации помещений. Наклонные белые стены, колонны и потолки довершали гнетущий абсурд обстановки. Девушка уже потратила приличную часть третьего часа на безуспешные поиски, каждая следующая минута увеличивала ее наказание.

Наконец, между сто седьмой и сто тридцать пятой комнатой обнаружилось тупиковое ответвление, упирающееся в дверь под вожделенным сто двадцатым номером. В три прыжка Далеа преодолела коридорчик. Восемнадцатый постулат всплыл в ее намуштрованном сознании, не позволив с разбега ворваться в комнату: «Стремление к благам и увиливание от наказаний далеко не та естественность, в которой нуждается справедливость». Сделав три глубоких вдоха-выдоха, Далеа спокойно и не слишком быстро открыла обтянутую желтоватой тканью стальную дверь. Пространство впереди было ярко освещено, дальняя же часть комнаты пребывала в потемках. Может быть, испытание уже началось? Девушка переступила через порог. Краем глаза Далеа заметила: изнутри дверь все такая же грязновато-желтая, но ручка – не просто отполированный стальной набалдашник: с десяток небольших зеленоватых кристаллов разбросано по ее изгибу. Аккуратно двумя пальцами ухватившись за странную ручку, Далеа притворила дверь – с Овером она привыкла пореже касаться драгоценных камней.

Тот, кто наблюдал за ней, был уверен, что ловушка сработает. Скрытые чарами иллюзии сонные камни должны были вывести девчонку из строя. Но она оказалась первой, кто не коснулся их. Он по-прежнему оставался незамеченным и сохранял все шансы осуществить задуманное – девушка ведь так и не поняла, что едва не угодила в западню. Но он запаниковал. Хлопнули складки одежды. Созвездие ярко-голубых точек глянуло на нее из темноты. Магическое оружие несло мощное и сложное обездвиживающее заклинание. Заключенные в дымчатых слезах кольца неподвижности подхватили тело Далеа. Нацеленная на правую руку магия немного запаздывала, так что девушка как раз успела вскинуть миниатюрный арбалет и спустить крючок.

Девяносто Шестой Серый Летун парил, кувыркаясь в теплых воздушных потоках. Иногда ему удавалось ухватить зазевавшуюся пичугу и утолить свой голод. Внезапно безмятежный счастливый полет превратился в далекую яркую картинку. Сохранный сон закончился. Пробуждение всегда приносило разочарование. То ли в прекращении удовольствия, то ли в его фальшивой природе таилось оно. Девяносто Шестой не знал – он был маленьким искусственным существом, не приученным задумываться о собственных мыслях и чувствах.

Теплой красноватой вибрацией прозвучали в мозгу гомункула хозяйские узы. Летун потянулся к сознанию человека, но обнаружил совсем не то, что ожидал. Контролер Драммр казался гомункулу идеальным хозяином – он никогда не перегружал узы, так что Девяносто Шестой мог забыть о рабской природе и считать себя кем-то вроде слуги-человека. Но теперь, похоже, ему придется иметь дело с новым владельцем. Летун хотел уж было поудобней устроиться, чтобы скоротать время до первого приказа, но внезапная вспышка узнавания прояснила все. Его хозяйкой стала эта белобрысая девчонка, Далеа. Летун определил направление и расстояние до нее, уловил и обрывки ее чувств: смесь удивления, страха и злости. Новые ощущения разблокировали часть его памяти. Девяносто Шестой вернул внимание во внешний мир – это действительно была камера гомункулария, трехатовый кубик с пыльной подстилкой. Теперь у него не было причин оставаться здесь, и он знал код своей ячейки.