– Я пытался тебе помогать, – сказал он. – Но сейчас мне нужно о себе подумать.

Интересно, это о чем вообще.

– Ты – как шарик от пинбола. Туда, сюда, от борта, никогда не задумываешься, где ты, куда стремишься, что будет, когда ты там окажешься. Мне надо думать за себя. Я не могу думать и за тебя тоже.

Я не понял, к чему он клонит. И почему это все, кого я люблю, так странно разговаривают? Конечно, я знал, куда стремлюсь. Я стану таким же, как Мотоциклист. Таким же сильным, и спокойным, и буду смеяться в лицо опасности. И буду самым крутым бойцом, и самым уважаемым авторитетом на нашей стороне реки. Чего я только не перепробовал, чтобы стать как он. Даже пытался читать. Ну и что, что ничего пока не помогло, это же не значит, что так никогда и не поможет. Как можно не хотеть быть похожим на Мотоциклиста? Даже Стив…

– Стив, тебе что, Мотоциклист не нравится? Ты же всегда им восхищался, говорил, какой он клевый.

– Ну, – проговорил он удивленно, – дело в том, что он единственный, кого я знаю, кто как будто из книги. И как он выглядит, и как ему все удается, и вообще.

Это меня даже развеселило. Я засмеялся и встал. Потому что я не собирался больше его донимать. Стив проводил меня до двери.

– Сходи к врачу, а? – сказал он.

– Уже.

– И держись подальше от Мотоциклиста. Если долго быть рядом с ним, перестаешь верить во что-нибудь.

– Я рядом с ним с рождения, – сказал я. – И верю во все.

Стив ухмыльнулся, криво так.

– Да уж.

– Пока, – сказал я.

– Расти-Джеймс. Прости.

– Ага.

И с тех пор я его ни разу не видел.

Остаток дня я провел в кабаке у Бенни. С переднего диванчика просматривалась почти вся улица. Так что если бы Мотоциклист прошел мимо, я бы его увидел.

Ближе к вечеру, когда кончилась школа, народ начал прибывать. Шары гонять было лень, но зрителей набралось достаточно, и я тогда рассказал историю про то, какая отвязная ночь у меня вчера выдалась. Мне даже полегчало, когда я все рассказал – и про пьянку, и про кино, про бары, бильярд, про драки, которые едва не случились, девчонок, которых я почти снял, и про тех двоих, и как Мотоциклист нас спас в последний момент. Наверное, рассказывал я немного красивее, чем на самом деле, во всяком случае, я заметил взгляды типа «ну прям». Но шишка у меня на голове была, вот она, а уж когда они увидят Стива, то точно поверят.

Я вообще люблю рассказывать, что со мной было. От этого уходил страх, как будто я просто кино пересказываю.

Тут вошла Патти. Она никогда к Бенни не заглядывала, разве что в те дни, когда у ее матери был выходной. Мы никогда сюда не ходили, пока она была со мной. Мне не нравилось, чтобы другие парни ее разглядывали. Такое дело, что девчонки, которые бывали тут часто, – они были другие, косили под крутых. Нормальные, конечно, но совсем не такие, как я представлял себе Патти.

– Меня ищешь? – спросил я.

Я подумал, она пришла мириться. Если так, то пусть поработает, нечего.

– Нет, – сказала она, прохладно так. Подошла к Бенни, спросила стакан колы и присела за столик. И все оглядывалась, как будто кого-то искала. И этот кто-то был не я.

И вот вскорости заявляется Смоки Беннет и присаживается рядом. И сидят такие, как будто что-то выиграли и ждут, когда их наградят. Стало тихо, потому что все ждали, что я сейчас выкину Смоки за дверь и съезжу Патти по зубам. Я и сам думал об этом. И еще много о чем. Смотрел я при этом на бильярд, и те двое парней, которые играли, так дергались, что мазали непрерывно.

– Смоки, – сказал я наконец. – Пойдем выйдем?

– Расти-Джеймс, я не собираюсь с тобой драться.

– Кто сказал про драку? Выйди на минутку, поговорим.

– Это будет нечестно. Ты сейчас не в форме.

– Никаких драк, ты что, глухой? Поговорим. Знаешь, как это? Словами. Пообщаемся.

Он удивленно оглянулся на Патти. А она смотрела на меня. Она меня все еще любила, это было видно. Она, естественно, никогда бы не призналась, так же, как и я не признался бы, что люблю ее. До чего же странно. Понимать, что между нами все кончено, хотим мы этого или нет.

– Ну ладно, – сказал Смоки.

Я вышел, он за мной, дверь за нами закрылась, и я услышал взрыв звуков изнутри, потому что загомонили сразу все. Кто-то даже полез на стулья, чтобы ничего не упустить.

Мы перешли улицу и сели на бордюр. Смоки закурил и предложил мне тоже. Он нервничал, думал, наверное, что я выбираю удобный момент на него прыгнуть. Но вид напустил на себя спокойный, типа он справится, если что. Вообще-то меня это должно было злить, но почему-то не злило.

– Смоки, – сказал я. – Ты мне вот что скажи. Той ночью, когда мы поехали на озеро, с твоим двоюродным братом, и там были эти девчонки, – скажи, ты хотел, чтобы Патти об этом узнала? В смысле, ты рассчитывал на то, что все будет так, как оно вышло? Что Патти тогда со мной поссорится, и тут ты влезешь и у меня ее отобьешь, а я буду еще не в форме, потому что меня порезали?

– Н-ну… – протянул он негромко. – В общем, что-то вроде того. Типа рассчитывал, да.

– Классный план, – говорю. – Мне бы такое никогда даже в голову не пришло.

– А я знаю. Слышь, Расти-Джеймс. Если бы сейчас были банды, то я был бы вожаком, а не ты.

Ну ничего себе. Я был самым крутым на районе. Это же всем известно.

– А ты был бы типа помощником. В смысле сколько-то ты бы протянул на хвосте у Мотоциклиста, но мозгов у тебя недостаточно. Вожак должен быть прежде всего умным.

Я только вздохнул. Интересно, куда делась вся моя злость. У меня же ее всегда было достаточно. А тут вдруг я не мог ее нигде найти.

– За тобой на разборку никто не пойдет, – продолжал он. – Никому не хочется сдохнуть ни за что.

– Похоже на то.

Все разваливалось. Ничего не работало как положено. Я всегда был уверен, что дважды два – четыре. Что кто круче, тот и вожак. Но почему-то все оказалось гораздо сложнее.

– Тебе Патти правда нравится? – спросил я.

– Ага. И даже если бы она не была твоей девчонкой, все равно бы нравилась.

– Ну ладно тогда.

Он встал и пошел обратно в кабак. Теперь самым крутым был он. Если я был против, то нужно было с ним драться, неважно, в форме я или нет. И он на это рассчитывал. Вот так все и поменялось.

Я немного посидел один. Потом подошел Биджей Джексон, увидел меня и сел рядом. Я ему обрадовался. Он еще не знал, что все поменялось, и я мог с ним поговорить, как раньше. Как только он войдет в дверь, он станет слушать Смоки. Теперь все будут слушать только Смоки, смотреть только на него. Так что выходило, что я с Биджеем разговариваю в последний раз.