Неожиданно крышка компьютера резко захлопывается, и я поднимаю взгляд на злую, как тысяча чертей, Катю. Так-то лучше, моя дорогая. Твои эмоции, пусть это даже злость, мне нравятся больше, чем когда твоё выражение лица напоминает замороженную рыбу.

– Мы? Ты сказал мы? – шипит эта дикая кошка.

– Да, Екатерина Ивановна, вы все верно поняли. Мы с вами летим завтра в Прагу на финальные переговоры и подписание контракта с зарубежным партнёром. Я беру с собой юриста, потому что хочу быть уверен, что в контракте не появится пункт, который загонит меня в пожизненную кабалу. И как раз вы и убережете от этого нашу компанию.

Катя сжимает и разжимает кулаки, тяжело дыша. Того и гляди, дыхнет на меня огнём, как дракон.

– Смею освежить вам память, Марк Валерьевич, что сегодня – мой последний рабочий день в вашей компании. И я как раз собираю вещи. И не намерена оставаться здесь и дня больше.

– Я уже подписал приказ о продлении срока вашего трудового договора еще на месяц. Так что завтра мы с вами вылетаем в Чехию. Прошу не опаздывать в аэропорт.

Катя угрожающе наклонилась ко мне, вероятно, чтобы сообщить адрес, куда я могу направиться со своим распоряжением, но в этот момент неожиданно со стороны двери раздается холодно-насмешливый голос Вячеслава:

– А вот это уже интересно…Могу поинтересоваться, куда вы собираетесь, Марк Валерьевич? Да еще и с моим юристом. Очевидно, вы забыли поставить в известность своего партнера, – последнее слово Николаев выплюнул, словно оно ругательство.

Черт! Как же он не вовремя!

– О сотрудничестве с чехами моя фирма вела переговоры более шести месяцев, – все же цежу сквозь зубы, на мгновение забыв о присутствии Кати.

– Очень хорошо, но ты должен был поставить меня в известность обо всех сделках после подписания договора о слиянии. А не подбивать МОЕГО юриста на командировку без моего ведома.

– Мы же партнеры, значит, она сейчас и моя подчиненная тоже, – цежу сквозь зубы, мечтая выкинуть партнера в окно, подальше от МОЕЙ Кати.

– Боссы, а ничего, что я рядом стою, и вы меня самым бессовестным образом делите?!

Мы с Вячеславом дружно переводим взгляд на Катю, что стоит, уперев руки в боки, и выглядит еще злее, чем когда я сообщил, что ей придется задержаться на работе.

– Прошу прощения, Екатерина, что так вышло. Но, боюсь, вам придется все же полететь. Потому что я не знаком пока с работой юристов Марка Валерьевича, чтобы доверить такое серьезное дело, а для моих сотрудников международный уровень все же очень высок.

Катя переводит ненавидящий взгляд с меня на Вячеслава и обратно, а потом произносит, резко выдохнув:

– Хорошо. Но у меня будут условия: я увольняюсь сразу по прилету, и вы оба, – наставляет указательный палец сначала на меня, потом на моего партнера, – забываете о моем существовании. Навсегда. А еще я хочу отдельный номер люкс и место у иллюминатора.

– Договорились! – отвечаем мы синхронно. Перевожу взгляд на Вячеслава, смотрю на него внимательнее и вижу у него интерес к Кате. Я знаю этот взгляд. Потому что смотрю на нее точно также.

Черт! Задача усложняется в разы! Потому что я намерен за эти три дня, проведенные в Праге, доказать Кате, что она ошибается на мой счет и, в конце концов, просто нормально поговорить. А теперь, вместо того, чтобы завоевывать свою строптивицу, мне придется уделить внимание тому, чтобы Вячеслав не проявлял излишней активности по отношению к моей Кате.

Бросив на нас злой и полный презрения взгляд, ни слова не говоря, моя женщина вышла из кабинета, с такой силой захлопнув дверь, что мы с партнером одновременно вздрогнули.

Веселая предстоит поездочка…

Я лишь проскрипел зубами, когда Вячеслав заявил, что полетит с нами.

– Я должен быть уверен, что ты не заключишь провальный контракт, и деньги, которые я вкладываю в наше общее предприятие, не вылетят в трубу, – жёстко заявил Вячеслав, когда я сказал, что мы справимся и без его помощи.

– Именно для этого я беру Екатерину.

– Я не понимаю твоего стремления оставить меня за бортом. Так дела не делаются, Марк.

Мне осталось только выругаться сквозь зубы и позвонить секретарю, чтобы и на Вячеслава тоже заказали билет и номер в отеле.

В самолёте Катя презрительно посмотрела на меня, когда я занял соседнее с ней место. Я надеялся просто поговорить, прояснить хотя бы часть разногласий, для этого я велел секретарше заказать билет для Вячеслава в другом конце самолёта. Но моя строптивица демонстративно надела наушники и отвернулась к иллюминатору, и так просидела практически весь полет, отказавшись даже от обеда.

Исключение составил лишь мимолетный взгляд на мою правую руку, на котором уже не было кольца, остался лишь белый след.

– Я развожусь, Кать, – тихо и серьезно проговорил, пристально следя за реакцией моей женщины. На что она лишь презрительно фыркнула, закатив глаза:

– Ты действительно думаешь, что мне интересны твои семейные передряги?! Боже, Марк, избавь меня от подробностей! То, что мы поразвлеклись несколько недель и неплохо провели время, еще не значит, что я готова быть твоей жилеткой и выслушивать нытье!

После этих слов я потерял дар речи. Сказать, что я был в шоке – ничего не сказать. Я был в бешенстве! Поразвлеклись?! Так она видит наши отношения?! Да я предложение ей сделал! Видел с ней свою дальнейшую жизнь, мечтал, что она станет матерью моих детей! А в итоге я у нее «поразвлеклись»…Но ничего, Катюш, ты еще будешь молить меня о пощаде, когда я буду наказывать твою хорошенькую попку за эти слова…

Ладно, понял, этот вариант не сработал. Буду искать другие пути. У меня есть только три дня, и другого шанса ни Вселенная, ни моя Катя больше не даст.

Но эта чертовка вдобавок ко всему решила проверить уровень моего терпения – на встречу с чехами она пришла в таком виде, что захотелось схватить её, утащить в свой номер, замотать в простынь, предварительно отшлепав по её упругой заднице.

Наши будущие партнеры тоже оценили вид моего юриста по достоинству: у одного глаза на лоб полезли, другой чем-то поперхнулся и стал как бы невзначай поправлять галстук. А все, что я мог – сидеть на своем месте и вариться в собственном котле ярости, сдерживаясь изо всех сил!

Катя выглядела невинно и порочно одновременно: строгий офисный вид – белая рубашка, юбка-карандаш и туфли на шпильках, казалось бы, ничего особенного, если бы не одно «но». У рубашки было глубокое декольте, которое являло вид на соблазнительную ложбинку между грудей, по которой мне захотелось провести языком, попробовать эту загорелую бархатную кожу на вкус. Но и тут «бонусы» не закончились: у юбки, что обтягивала бесконечные ноги и упругие ягодицы, был разрез сбоку, на грани приличия, что мне захотелось тут же запустить руку и проверить, чулки там или колготки… Ну, и вишенкой на торте были очки в широкой оправе, что напомнили мне наш экзамен четыре года назад…