Володин широко открыл мутные глаза:

— Ты че, с ума сошел? Я думал, ты тады на реке пошутил.

— Как видишь, не пошутил. А ты чего испугался?

— Ни хрена себе! О чем спрашиваешь? Да от них как можно дальше держаться надо, а ты решил…

Горшков перебил Володина:

— Что я решил, мое дело. И сделаю его без посторонней помощи. Тебя впрягать не буду. Пойдешь понятым после того, как я их на сетях возьму!

— Ну, ты даешь! Ага, возьмешь?! Да кто тебе позволит брать таких людей?

— Короче, Карась, я все сказал. Через час выезжаем! И не вздумай слинять, пока я буду отсутствовать! Тогда найду другого понятого, а вот ты вновь понесешь значительный ущерб.

— Какой еще ущерб?

— А вот об этом у Нинки своей спроси! Все, я ухожу. Через час чтобы у калитки стоял!

— Но почему я?

— Потому что ты знаешь, где устраивают бардак наши чинуши! Еще вопросы есть? Нет! Вот и хорошо! Значит, ровно через час!

Не дожидаясь ответа Володина, Николай вышел на улицу. Прошел до усадьбы друга детства — Тихонка Рудина. Тот, в отличие от Карасика, не спал, ремонтировал мотоблок. Горшков поздоровался от забора:

— Привет, Тихон!

— А?! Колян? Здорово! Что-то давненько не заходил, а нынче с утра явился, дело, что ль, какое?

— Дело, Тихон, дело.

— Так чего встал у плетня? Проходи во двор. Покурим, поговорим. А то меня этот мотоблок совсем достал. Не хочет заводиться и баста! А в чем причина, не пойму. Глядишь, вместе разберемся.

Николай прошел через калитку, присел на бревно рядом с другом. Кивнул на мотоблок:

— С этим я тебе не помощник. В технике как в балете. «УАЗ», и тот отец смотрит. Вот кого надо позвать!

Рудин махнул рукой:

— Да ладно, хрен с ним! Найдем мастерового, починит. Слышал, ты Митяя арестовал да Карася прищучил?

— Было дело. Но это мелочи.

— А что не мелочи?

— Да проблема одна нарисовалась. Надо нынче в ночь решить.

— Проблема, говоришь? И что за проблема?

— Тут, Тихон, дело такое…

И Горшков рассказал другу то, что узнал о гулянках областных и местных чиновников.

— Ты понимаешь, Тихон! Этих уродов к власти допустили для чего? Для того, чтобы на народ работали, так?

Тихон согласился:

— Так.

— А они что вытворяют? Простых людей, нас с тобой, и в хрен не ставят. Они, получается, хозяева, и закон им не писан, а мы рабы, которые на них, козлов, пахать должны. Я вот Карася на браконьерстве поймал. И дай ход делу, плохо оно для Володина закончилось бы. А этих, хозяев, мать их, сообщи в райотдел, в момент запретили бы трогать. Не дай бог, ни в коем случае! Разве подобное справедливо?

— И ты решил зацепить чиновников с поличным, да?

— Угадал.

— И не подумал о том, что опосля их братия с тобой сделает?

— Подумал. Ничего не сделает, если операцию с умом провести.

Тихон взглянул на друга детства:

— Это как с умом?

— Главное, чтобы все по закону. Чтобы с понятыми и уликами.

— Так ты пришел меня в понятые нанимать?

— Я никого не нанимаю. Просто знаю, что на тебя всегда могу рассчитывать.

Тихонок улыбнулся:

— Это верно. Но одного понятого маловато будет.

— Вторым Карась пойдет!

Рудин удивился:

— И что, Мишка Володин согласился?

— Конечно! Со вчерашнего дня он свой гражданский долг очень правильно понимать начал. Правда, объяснять кое-что пришлось, но главное, человек все правильно понял.

На этот раз Тихон рассмеялся:

— Хорошо, видать, ты прессанул его!

— Это уже другая тема! Так пойдешь со мной?

— Ну, какой базар, Колян? Ружье брать?

— Нет! А вот видеокамеру… Слышал, недавно приобрел ты импортный аппарат, возьми. С кассетой и аккумуляторами заряженными!

— Это без проблем! Кино снимать будем?

— Угу! Интересное кино получится, Тихон! Это я тебе гарантирую!

— Когда выдвигаемся?

Горшков посмотрел на часы:

— Минут через сорок. Я схожу, переоденусь, заведу свой вездеход и подъеду! Ты тоже оденься соответственно. Работать, скорее всего, ночью или под утро будем, на берегу, в лесу холодно, а костер, сам понимаешь, разжечь не сможем!

— Ясно!

— Да, а камера-то у тебя приспособлена для ночной съемки?

— Приспособлена!

Николай посмотрел на товарища:

— Слушай, а для чего ты вообще ее купил? Ведь бабок отвалил, наверное, немерено?

— Дорогая штучка, что и говорить. Но я о такой давно мечтал. И снимать у нас тут в деревне вроде нечего, а мечтал. Как батя бычка перекупщикам сдал, так уговорил его, дал денег!

— Хоть что-нибудь снял?

— Конечно! Считай, всю деревню на пленку запечатлел. Летом вот в Питер с женой собираюсь. Дружок-армеец зовет! Вот и поснимаю в Северной столице, чтобы потом нашим деревенским Эрмитажи всякие показать. У нас-то кто в Питере был? Один дед Потап, да и то в войну. А все равно говорит — город красотищи неописуемой.

Николай поднялся:

— Ну ладно. Питер Питером, а мне пора!

— Давай. К приезду готов буду. Чемиргезику взять?

— Ни в коем случае. Иначе все дело загубим!

— Понял! Но потом обмоем?

— Потом обмоем. Пошел я.

Николай направился к деревне. От нее в дом родителей.

Наскоро перекусив, Горшков снял форму, достал из чемодана камуфляжный костюм, привезенный из Чечни. Обулся в берцы, на голову водрузил берет, подарок десантников. Пистолет с запасной обоймой переложил из кобуры в специальный карман. В другой сунул фонарь. Бинокль в футляре уложил в брезентовую сумку.

Мать, глядя на приготовления сына, спросила с тревогой:

— Уж не на войну ли ты опять, сынок, собрался?

— Да нет, мать! С пацанами из района в «Зарнице» приказали участвовать. Помнишь, и у нас раньше в школе игру такую проводили?

— Помню. И где играть собрались?

— На той стороне реки, в лесу.

— И когда вернешься?

— Утром.

— А зачем на игру пистолет с собой берешь?

Николай нашелся быстро:

— Показные стрельбы предусмотрены. Покажу пацанам, как стрелять из настоящего оружия.