Миша заржал во весь голос, откинув голову назад.

– Точняк! Тась, ну реально, какие тосты? Сделай мне лучше кофе.

Настя недовольно фыркнула, а потом пошла к кофемашине. Я переложил в мисочку овсянку, добавил в нее мед и посыпал черникой. Захватил бутылку воды и пошел наверх.

– Эм, мы поедем, – донеслось мне в спину.

Я кивнул.

– Конечно. Не забудь закрыть за собой ворота.

– В смысле поедем? – взвизгнула Настя. – Здесь вообще-то моя подруга! Ей, между прочим, нужна помощь! – продолжила раздраженно.

– Вся помощь, которая ей нужна, будет оказана, – ответил я. – А вы поезжайте.

– Но Эмиль…

Мне хотелось напомнить этой «подруге», что за остаток ночи она ни разу не проведала Полину. Как вышла тогда вместе с Алсу, так и не возвращалась. Зато ранним утром, когда я проходил мимо гостевой комнаты, Настя, не сдерживаясь, стонала под моим другом. Хороша подруга.

– Я все сказал. Мих, позвоню позже.

– Договорились. Как Полина проснется, передай скорейшего выздоровления.

– Обязательно. – Я посмотрел на паркет, а потом повернулся к кухне лицом. – Спасибо, что привез. И Насть… я рад, что ты увидела.

– Насть? А почему не Тася?

Меня так взбесила эта девка! Я тут ее практически благодарю, а она про свое гребаное имя думает! Я склонил голову набок, нахмурился и впился в нее взглядом.

– Тасей пусть тебя твой парень называет. А мне ты никто. Сорян, Миха.

Развернулся, оставив Мишку недовольно коситься на его подругу, а ее – нервно хватать ртом воздух. Тася, блядь.

Войдя в спальню, я слегка отодвинул штору, чтобы впустить немного больше света, и присел на край кровати. Поля опять уснула. Я аккуратно провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Такую красивую девочку попортил мудак. Надо было позвонить Тимуру, уточнить, жив ли подонок. Я наклонился ниже к Полиному уху.

– Поля, просыпайся. Давай, надо позавтракать и выпить лекарства.

– М-м-м, – и весь ответ. Я улыбнулся.

– Полечка, девочка, давай.

– Ну… я же не хочу. А-а-а, – негромко простонала она, скривившись, когда задела пальцем глаз.

– Ох, твою мать, ты что творишь? Не трогай лицо.

И тут Полина начала плакать. Не так, как в прошлый раз – молчаливо – а по-настоящему, с рыданиями. Она сжалась в комок, обнимая себя за талию. Я быстро отставил поднос на прикроватную тумбочку, лег рядом и аккуратно притянул Полину к себе, обнимая. Она не сопротивлялась, просто прижалась ко мне, продолжая плакать. А я мысленно дал себе обещание разорвать суку, которая сделала это с ней.

– Поля, детка, просыпайся, – тихо позвал я.

Пару минут назад позвонила Алсу и сказала, чтобы мы приезжали в клинику, она обо всем договорилась. Теперь мне предстояло разбудить Полину. После того, как накормил ее завтраком и помог дойти до ванной, а потом назад, она уснула. Пока спала, ко мне успели заехать пацаны, доложили обстановку и привезли лекарства для Поли. Теперь я был уверен, что говнюк от меня никуда не денется. Он сидел в нашем подвале в недострое, прикованный наручниками, и ждал, пока возмездие в моем лице явится к нему, чтобы вершить правосудие. Убивать его я не планировал, но избить и сломать пару костей… в этом я нуждался. Он должен был понять, что хороших девочек трогать нельзя. А потом можно его и полиции сдавать. Думаю, папа не станет возражать, если я воспользуюсь его связями.

Потом я снова уговаривал Полину поесть. Еле затолкал в нее пюре, которое приготовил, перемолов куриную грудку. Дал ей лекарства и она уснула. Я прилег рядом просто посмотреть на нее, в итоге проснулся от звонка Алсу.

– Полечка, давай, нам пора в больницу.

– Ну почему ты не даешь мне поспать?

– Детка, надо поехать в больницу.

– Я не могу ехать в таком виде. Я грязная, мне надо в душ.

– Тогда давай я помогу тебе принять душ.

Она приоткрыла веки, отек на которых спадал благодаря прописанной Алсу мази. Красная ранее кожа уже вовсю приобретала темный-фиолетовый оттенок, и теперь светлые глаза Полины на этом фоне казались практически прозрачными.

– Ты с ума сошел? Я сама все сделаю.

– Ну давай, – произнес я, откидываясь назад на подушку и готовясь наблюдать за тем, как она справится. Надо ли говорить, что я был готов в любой момент подскочить, чтобы поддержать ее?

Полина повернулась на бок и медленно спустила ноги на пол. Она тяжело дышала и даже немного кряхтела, когда приводила свое тело в горизонтальное положение. Я обратил внимание на то, как она покачнулась, когда села, и ухватилась за покрывало. Поля попыталась встать, но снова приземлилась на кровать. А потом еще раз и еще. У нее не получалось даже подняться на ноги.

– Полина, ну какое «сама»? – раздраженно спросил я. Подскочил с кровати, обошел ее, бережно взял Полю за подмышки и медленно поднял на ноги. Потом подхватил на руки и понес в ванную.

– Только обещай не смотреть.

– В другой ситуации я бы уже сто раз воспользовался твоей наготой, но не сегодня. Как бы сильно тебе этого не хотелось, – подмигнул ей.

– Придурок, – буркнула она.

– Рад слышать, что в тебе проснулся боевой дух, – отозвался я, входя в просторную кабину и усаживая Полину на каменную скамью. – Я раздену тебя и включу слабый напор, чтобы не было больно.

– Только не смотри, ладно? – снова попросила она.

– Тогда как я тебя помою?

– Я сама.

– Ты это уже говорила. Поль, перестань. Сейчас у меня на тебя не встанет, если ты этого боишься.

Она резко подняла голову, всматриваясь в мое лицо. Могла бы – испепелила бы, даю руку на отсечение. Но этот взгляд был лишь жалкой попыткой. В ответ я ухмыльнулся.

– Ты обиделась на то, что не возбуждаешь меня?

– Много чести, – ответила она, опуская голову.

Ну конечно. Я наклонился и потянул за футболку, морально готовясь увидеть то, что было скрыто от меня одеялом. Ни хрена подобного, сколько бы я ни готовился, все даром. Бедра Полины пылали содранной кожей, на животе синяки, даже на груди виднелась пара темных пятен. Внутри меня закручивался узел ярости, и только присутствие Полины помогало не выйти из себя окончательно. Я быстро стащил с себя спортивные штаны и футболку, уловив короткий взгляд Полины. Член в боксерах дернулся. Я больной, если у меня все-таки вставал на избитую девчонку.

Мытье было пыткой, потому что я боялся прикоснуться к Полине и совершенно не умел мыть длинные волосы. Она то и дело делала резкие вдохи, когда я невольно касался поврежденных участков. С горем пополам мы закончили с водными процедурами. Я усадил Полину на крышку унитаза, вытерев и завернув в полотенце. На голове соорудил ей какую-то Вавилонскую башню, чтобы, как сказала Поля, полотенце впитало влагу, а после разделся и сам принял душ. Я бы соврал, если бы сказал, что не наслаждался взглядами Полины, которые она то и дело бросала на меня. Скрывала, отворачивалась, как только я оказывался лицом к ней, но все же подглядывала. Маленькая развратница.