Несясь вперёд и не переставая размышлять о том, что она намеревалась сделать, Элизабет не могла не восхититься окружающими её видами. Хевенворт, со своими зданиями в баварском стиле и тщательно расчищенным и сваленным в кучу снегом (если повезёт и весна выдастся исключительно тёплой, к первому мая растает примерно половина), был украшен гирляндами и сияющими вывесками; льющаяся из динамиков там и тут музыка делала атмосферу почти такой же праздничной, как в декабре. Элизабет полюбила этот город, с его ярко освещёнными магазинчиками и уютными ресторанчиками. Иногда, думая о том, что ей довелось учиться в таком прелестном месте, она была близка к тому, чтобы ущипнуть себя, особенно когда сравнивала его с ветхой школой в Дрире. Три месяца назад здесь ещё и ноги её не было, а теперь ей повезло бывать в Хевенворте пять раз в неделю.

На две минуты опережая собственное расписание, которое она мысленно наметила, Элизабет добралась до точки назначения в двух кварталах от Мейн-стрит: книжного магазина «Харли Димлоу и Сыновья, Книготорговцы». С тех пор как она переехала в «Зимний дом», Элизабет бывала в этом месте – таком тихом и сумрачном и с таким множеством книг, что оно иногда напоминало ей библиотеку, – по меньшей мере две дюжины раз. Элизабет надеялась, что в этот день, холодный и пасмурный, но бесснежный, мистер Эйвери Димлоу, один из сыновей покойного Харли, покажется не таким жутким и устрашающим, как обычно – потому что она пришла в магазин, чтобы задать ему вопрос.

Элизабет подтянула лямки рюкзака, глубоко вдохнула, открыла дверь и вошла внутрь. Она посмотрела на кассовую стойку – за ней было пусто – и стала ждать. Несмотря на то, что она уже много раз бывала в книжном, Эйвери Димлоу – с налитыми кровью глазами навыкате, жидкими серыми волосами, желтоватой кожей и такими сонными и неторопливыми движениями, словно каждое из них грозило ему падением или резкой болью – всё ещё немного пугал её. Обычно он сидел, сгорбившись, за высоким столом позади неизменной мини-стены из книг, которые высились повсюду грудами, а передвигался всегда как-то скрыто и держась тени. Позади него была чёрная ниша; перед ним – бесконечные ряды полок из тёмного дуба с тысячами книг, освещённые несколькими тусклыми лампочками. Стены в основном скрывались за стеллажами, но на пустом пятачке возле двери висели два выцветших постера, один с изображением обложки «Дома с часами на стене», а второй – с камнями Стоунхенджа, через которые светит восходящее солнце.

Элизабет прочистила горло. Мгновение кругом царила тишина, а потом, словно черепаха, подозрительно высовывающая шею из панциря, чтобы убедиться, что рядом не притаилась какая-нибудь опасность, Эйвери Димлоу высунул голову из своего сумрачного закутка, и по книжному эхом разнёсся скрип. Элизабет так и не была до конца уверена, доносился ли этот звук – раздававшийся каждый раз, когда старик шевелился, – откуда-то из дряхлых костей Эйвери Димлоу или дело было в половицах или ножках его стула; как бы то ни было, скрип был неприятный.

– Добрый день, – прошептал старик, рассматривая Элизабет сквозь толстые стёкла очков.

– Здравствуйте, мистер Димлоу, – сказала Элизабет, уже чрезвычайно нетерпеливо. – Добрый день. Доброго четверга. Надеюсь, дела у вас идут хорошо. – Она никогда не знала, что сказать книготорговцу, потому что он заставлял её жутко нервничать; однако она была с ним неизменно вежливой, как и с любым взрослым, который не был к ней недобр. Только в этом случае слова подобрать было трудновато. – Со всеми вашими книгами, – добавила она, потому что старик так ничего и не ответил.

Уголки рта Эйвери Димлоу почти незаметно приподнялись. Будь на его месте любой другой человек – это сошло бы за гримасу, а то и за выражение недовольства. В случае Эйвери Димлоу же это было не что иное, как улыбка.

– Всё хорошо, – сказал он так неразборчиво, что Элизабет с трудом могла его расслышать, хоть теперь и стояла прямо перед его столом.

После этого он опустил взгляд, и Элизабет показалось, что он не желает продолжать беседу. Она начала подбирать слова, которые хотела ему сказать, но тут он потянулся к маленькой потрёпанной книге в мягкой обложке, лежащей на краю стола. Он придвинулся, чтобы убедиться, что это именно та книга, которая ему нужна, а потом схватил её костлявой рукой.

– Для вас, – произнёс он хриплым голосом. Эйвери Димлоу отправил книгу скользить по потёртой и захламлённой столешнице прямиком к Элизабет: «Предпоследний писк Урии Мордреда» Дэмиена Кроули.

Элизабет ахнула.

– Где вы её достали?

Он уставился на книгу слезящимися глазами и ответил лишь:

– Она прибыла два дня назад.

За три месяца визитов в этот магазин – после того, как Элизабет сообщила Эйвери, что она фанатка Дэмиена Кроули – он сумел раздобыть ей одну-единственную книгу этого автора. Все остальные прочитанные ею книги Кроули – пока что семнадцать – она нашла в библиотеке «Зимнего дома».

– Скорее бы прочесть её, – сказала Элизабет. Она сняла рюкзак и вытащила кошелёк. Норбридж не скупился на карманные деньги – она ведь несколько дней в неделю работала в библиотеке, а по субботам целый час демонстрировала гостям камеру-обскуру, – а Элизабет не спешила их тратить, так что к этому времени у неё накопилось сорок три доллара.

Эйвери Димлоу занялся подсчётами на планшете.

– С вас три доллара и семнадцать центов, – сказал он, на миг вглядевшись в планшет.

Элизабет отсчитала эту – очень приемлемую – сумму, отдала старику деньги и положила книгу в рюкзак. Автобус до «Зимнего дома» должен был приехать на остановку чуть меньше чем через десять минут – но Элизабет всё же хотела задать свой вопрос.

– Сэр, – начала она срывающимся голосом, – я слышала, вы знали Дэмиена Кроули. – Она запнулась. – Вы не знаете, остался ли он друзьями с Грацеллой Фоллс – Грацеллой Зимость – с возрастом?

Глаза Эйвери Димлоу слегка округлились, отчего белки стали чуть более видны, а мешки под глазами сделались даже больше, чем обычно. Он взялся пальцами за подбородок и посмотрел на девочку поверх очков.

– Можно сказать, мы с Дэмиеном были знакомы, – прошептал он. – Он часто приходил в этот магазин.

– О! – Элизабет была слишком ошеломлена, чтобы продолжить.

– Он уехал из Хевенворта в 1950-м, – сказал Эйвери. Он отрывисто и хрипло вздохнул, и Элизабет поняла, что на этом он закончил делиться информацией; разговорить Эйвери Димлоу ещё сильнее было просто невозможно.

– Вы когда-нибудь виделись с ним после этого? – спросила она.

Эйвери подался вперёд.

– В последний раз он заглядывал двадцать три года назад. Показать мне экземпляр книги, которую написал. Для какого-то друга. С тех пор я его не видел.

По спине Элизабет пробежал холодок. Она посмотрела на дверь и понадеялась, что кто-нибудь войдёт; ей стало чрезвычайно тревожно.

– Вы не помните, как называлась эта книга? – спросила она. – Или для кого он её написал?

Некоторое время Эйвери Димлоу не сводил глаз с Элизабет.