— Да, я любил ее и всегда буду любить, — вдруг признался Виталий Николаевич. — Я хочу посмотреть на нее.

— На кого? — спросил местный следователь.

— На Яну Цветкову. Это же ее тело вы обнаружили? — спросил Лебедев.

— Яна Цветкова? Мы обнаружили труп мужчины, который работал в передвижном цирке клоуном. Цирк уехал, а клоуны остались, — невесело пошутил следователь. — Извините.

— Какие клоуны?! Ты что несешь?! Где Яна?! — вдруг набросился на него Мартин.

— Какая Яна? Что вам надо?! Там мужик с перерезанным горлом! Идите, смотрите сами!

Убедившись, что нашли не Цветкову, Виталий Николаевич и Мартин немного успокоились.

— Местные жители говорят, что этот мужик выполнял тут функции сторожа. Цирк вывезли, он тоже собирался ехать вслед за своими, а потом его нашли здесь. В общем, ведутся следственные действия. А кто такая Яна Цветкова? — снова спросил местный следователь. — У вас есть сведения, что она должна быть здесь?

— Нет, таких сведений у нас нет. Яна упала с поезда, мы ее ищем, — объяснил Виталий Николаевич.

— А-а, вот оно что! И эти солдаты тоже по ее душу? Ну, если найдете, сообщите. Может, она что видела, если была в этих краях, — бросил им вдогонку следователь.

Следующие два часа солдаты прочесывали местность в противоположной от железнодорожного полотна стороне, но тоже безрезультатно.

Виталий Николаевич сокрушенно почесал затылок.

— Не нравится мне все это. Не успела Яна пропасть, тут же убийство.

Мартин вопросительно на него посмотрел.

— Нет, я не к тому, что это сделала Цветкова. Но она могла стать свидетелем убийства и пострадать от рук убийц. Я очень волнуюсь за нее.

— Не нагнетай! Не надо заранее… — но договорить Мартин не успел, его прервал звонок на телефон Виталия Николаевича.

— Алло! Кто это? Ты где? Что?! Да мы тут! — заорал диким голосом Лебедев.

Мартин сразу же понял, что друг говорит с Яной.

Виталий Николаевич молча слушал, а потом посмотрел на Мартина:

— Она не может говорить, сказала, что все потом. Она в Питере, в беде, и не знает, куда идти.

— В Питере? — Мартин вырвал у Виталия Николаевича телефон и продиктовал Яне свой домашний адрес. — Немедленно поезжай туда. Мою мать зовут Стефания Сергеевна. Я вылетаю в Питер первым же рейсом. Никуда не уходи!

Связь оборвалась.

— Что она еще сказала? — спросил Мартин у Лебедева.

— Ничего, кроме того, что в Питере, что ей плохо, что говорит с чужого телефона и не знает, куда идти.

— С ума сойти. Так, может, Яна и не выпадала с поезда? Она в Питере. Отпускаю людей и лечу туда. Надеюсь, что с Яной больше ничего не случится до моего приезда! — сказал Мартин.

— Я не могу полететь с тобой, но до аэропорта подброшу, — предложил Виталий Николаевич. — Тебе бы еще помыться и переодеться.

— Некогда! До дома!

В дверь позвонили.

«Наверное, невеста сына», — подумала Стефания Сергеевна и поспешила открывать.

На ходу она посмотрела в висящее в прихожей зеркало и поправила короткие кудрявые волосы, уложенные по последней моде. Стефания Сергеевна вообще очень следила за собой, регулярно посещала салон красоты, носила стильные украшения и элегантно одевалась. Ко всему прочему она была небольшого роста, худенькая и очень подвижная, поэтому семьдесят лет ей никто не давал.

Стефания Сергеевна распахнула дверь и остолбенела. Сердце тревожно забилось, и вся жизнь пролетела перед глазами. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не корову с человеческим лицом, запачканным грязью, и огромным выменем, которое сразу бросалось в глаза и поражало воображение. Она даже не сразу поняла, что это ростовой костюм. Немного придя в себя, Стефания Сергеевна протянула:

— Яна?

— Яна Карловна Цветкова. Просто Яна, — подтвердила «корова» и захлопала большими голубыми глазами. При этом выражение лица у нее было виновато-испуганным.

— Из Москвы? — теряла последнюю надежду Стефания Сергеевна.

— Из нее, — подтвердила Цветкова, понимая, что подвела Мартина.

Ему явно достанется от матери за такую избранницу. А ведь Яна хотела и принарядиться, и произвести хорошее впечатление.

— Понимаете, я ненадолго, — пустилась она в сбивчивые объяснения. — Мне просто некуда идти в этом городе. А в Эрмитаж меня вряд ли пустят в таком виде.

— Да-да, мне Мартин звонил, предупредил, что вы придете. Извините, я что-то торможу сегодня, как выражается молодежь. Конечно, проходите и располагайтесь! — Стефания Сергеевна отступила в сторону. — Даже не знаю, куда вас пригласить в первую очередь — в ванную или на кухню.

— Я бы предпочла ванную, если честно. Я вся уже чешусь от этой шкуры! Синтетика, что ли…

— Оригинальный костюм, — кивнула Стефания Сергеевна.

— Это не мой, пришлось надеть временно за неимением ничего более подходящего. Кстати, а у вас не найдется во что переодеться? — спросила Яна.

— Одежды-то полно, но в таком костюме я не могу правильно оценить размер, — ответила мать Мартина.

— Сорок второй.

— Да? — удивилась Стефания Сергеевна. — У меня тоже. В таком случае не волнуйтесь, я вам подберу что-нибудь. Вы принимайте душ, и…

— И что?

— Проходите на кухню! — махнула рукой хозяйка дома. — Я вас еще вчера ждала, столько всего наготовила…

Стефания Сергеевна принялась накрывать на стол, доставая еду из битком набитого холодильника. Кое-что пришлось разогреть в микроволновой печи. Услышав звук шлепающих по полу босых ног, она обернулась. На пороге стояла Яна, которую теперь можно было рассмотреть во всей красе. Лицо умыто, волосы расчесаны. Правда, с одеждой вышел небольшой казус. Хотя размер у женщин был одинаковый, но Цветкова была на две головы выше матери Мартина. Поэтому платье в цветочек на Яне выглядело катастрофически коротко.

— Копыта вот не прихватила, — попыталась пошутить Яна, тщательно пытаясь натянуть подол на длинные ноги.

— А вы прямо из Москвы ехали в таком виде? — поинтересовалась Стефания Сергеевна.

— Нет, что вы! — засмеялась Яна, присаживаясь за стол и набрасываясь на еду. — Я ехала с Мартином, у меня была куча красивых вещей, но потом… случилось ЧП. Я вывалилась из поезда, угодила в речку, вся промокла, набрела на бродячий цирк, а там из сухих вещей была только коровья шкура. Ой, как всё вкусно! Я вечность не ела!

— Кушайте, кушайте. Всё для вас!

Сев напротив, Стефания Сергеевна разглядывала руки Яны, щедро покрытые синяками и ссадинами. Она начинала догадываться, что имел в виду сын, предупреждая, что Яна может быть не в себе.