– От одного кусочка? – Квинси обнял жену за талию. – Ну же, мамочка, дай голодному человеку кусочек печенья!

Эмбер была непреклонна.

– А ее косметика тоже там? – спросила она.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Если она взяла с собой косметику, значит, все в порядке.

Женская логика. Квинси покачал головой.

– Я не знаю. Она не взяла даже чеки на алименты за последние два месяца. Они так и лежат в конвертах.

– Что говорит Майкл?

– А что он может сказать? Сейчас он пытается связаться с ее теткой в Нью-Йорке. Это единственная родственница Риты. Он надеется, что тетке известно, где они.

– Говорю тебе, проверь, на месте ли косметика, – повторила Эмбер. – Женщина никуда не поедет больше чем на один день, не взяв с собой косметику.

– Да, да, мы это сделаем. Сейчас пойдем туда, встретимся с некоторыми моими знакомыми из полиции. Я попытаюсь убедить их начать поиски.

Майкл бросил трубку на рычаг и прошел на кухню.

– Мне нужно выпить, – мрачно заявил он.

– Как раз этого тебе и не нужно, – ответил Квинси, прекрасно помнивший «плохие времена».

Майкл натянуто улыбнулся.

– Я сказал, что мне нужно выпить, но я не собирался пить. – Открыв холодильник, он схватил банку «Сэвен-Ап» и сделал большой глоток. – В доме ее тетки никто не отвечает.

– Я чувствую, что у них все в порядке, – успокаивающе сказала Эмбер.

– Ты не можешь этого знать, – возразил Майкл. – Если что-нибудь случилось с дочкой…

Нет. Он не в силах думать об этом. Он убьет любого, кто осмелится тронуть Беллу, – вышибет его поганые мозги, не задумываясь.

Его охватило чувство вины. Он должен был догадаться, что что-то неладно, еще тогда, когда на все его звонки отвечал лишь автоответчик. Стало быть, он плохой детектив. Прибыв в Лос-Анджелес, он должен был нестись туда, вместо того, чтобы ждать почти неделю.

Сделав еще два глотка «Сэвен-Ап», он поставил банку на стол.

– Давай вернемся, Квинси. Я хочу еще поговорить с той теткой из верхней квартиры. Может, ей удастся что-нибудь вспомнить.

Квинси двинулся за другом, задержавшись лишь для того, чтобы поцеловать в щеку Эмбер.

– Мы пошли, милая. До встречи.

Лили, толстая женщина, слегка шепелявила.

– Меня зовут Лили Ланголла.

Она являла собой экзотическое зрелище: грязный желтый халат, пушистые голубые шлепанцы, в мелко завитых желтых волосах на макушке кокетливо торчала розова заколка.

По крайней мере на этот раз она впустила их в квартиру. Стоило Майклу показать свой жетон детектива, и дверь была распахнута немедленно.

– Ну, Лили, – голос Квинси был тих и ровен, – когда вы в последний раз видели Риту Полоне?

– Я не шпионю за людьми, – недовольно ответствовала Лили, тяжело опуская свое огромное тело на старую бордовую кушетку, обивка которой была прорвана в нескольких местах.

– Никто не скажет, что вы шпионите, если вы просто в курсе всего, что происходит, – мягко заметил Квинси.

Майкл посмотрел в окно. Ясно было, что женщине очень удобно отсюда наблюдать за всем, что происходит на улице. Если здесь что-нибудь случилось, она никак не могла этого пропустить.

Он повернулся к женщине.

– Лили, – тихо спросил он, – почему вы назвали ее шлюшонкой?

– Закон не запрещает так называть людей! – агрессивно вскинулась та.

Майкл решил использовать все свое обаяние. Его прямой взгляд уперся в нее.

– Конечно, Лили, я уверен, что такая умная женщина, как вы, не будет делать ничего запрещенного законом.

Его взгляд возымел желаемый эффект. Лили поправила заколку в волосах, неожиданно сообразив, что выглядит она не лучшим образом.

Майкл понял, что она у него в руках, и быстро стал забрасывать женщину вопросами, сбивая ее с толку, не давая опомниться:

– У нее было шумно, Лили? Она никогда не сидела дома? Принимала у себя гостей?

– Это верно, – согласилась Лили.

– Что верно?

Лили заколебалась: ей очень хотелось угодить ему.

– Мужчины. Они все время приходили и уходили. Он почувствовал странную обреченность, словно в живот ему вошло лезвие ножа.

– Сколько мужчин, Лили? – спросил он, стараясь не повышать голоса, ибо понял, на что она намекает. – Один человек за ночь? Двое?

– Ну, ну, Майкл, не думай сразу о плохом, – начал Квинси, но Майкл взглядом заставил его замолчать.

Лили на секунду закатила глаза, задумавшись.

– Сперва несколько человек – все время разные! – ходили к ней и днем и ночью, – сказала Лили, дергая свою заколку. – Потом остался только один. Он постоянно приходил к ней недели две, а однажды явился вечером, забрал ее, и они уехали. Больше я ее не видела.

– А ее маленькая девочка была с ней, Лили? – тихо спросил Майкл.

– Может, и была.

– Что значит, «может, и была», мать твою?! – неожиданно сорвался Майкл. – Была или не была?!

– Тихо, тихо. – Квинси торопливо встал между ними. Лили отшатнулась. – Полегче, пожалуйста. Лили старается все вспомнить, не так ли, дорогуша?

Лили была потрясена. Ткнув унизанным дешевыми кольцами пальцем в Майкла, она спросила:

– Что это с ним стряслось?

– Девочка – его ребенок, Лили, – объяснил Квинси. – Вы же понимаете, как он беспокоится, правда?

– А вы уверены, что он из полиции? – поинтересовалась Лили, подозрительно глядя на Майкла.

– Так же, как я, – невозмутимо солгал Квинси. – Ну, давайте-ка, Лили, поройтесь в своей памяти.

Работая над материалом о Бобби Раше, Кеннеди вскоре пришла к выводу, что он одержим работой и явно рассчитывает переплюнуть своего знаменитого отца. Она заметила, что, как только в разговоре возникало имя Джерри Раша, Бобби начинал отвечать как автомат. Все ответы были примерно одинаковы:

– Мой отец замечательный актер.

– Мы очень разные.

– Джерри мне никогда не помогал.

– Да, я видел все его фильмы. Я вырос в доме Раша, так что было трудно этого не сделать.

– Мы совсем не похожи.

– Я не знаю, видел Джерри «Трудные слезы» или нет.

– Нет, вместе мы работать не собираемся.

«Хм, – подумала Кеннеди, – интересно, как бы прокомментировал высказывания Бобби психиатр?» Вообще-то идея казалась неплохой – написать интервью, перемежая ответы Бобби комментариями известного психиатра. Это обещает быть интересным.