Например: «Какую музыку ты слушаешь?» – «Рианну». – «Слушай, извини, мне нужно отоспаться за прошлогоднюю школьную экскурсию».

Или: «Тайо Круза». – «Ой, прости, я убегаю, у меня через десять минут йогурт просрочится».

Вот так я и делил всех на категории. Музыка была настолько важна, что перекрывала собой все. Девчонки, слушавшие Рианну или Тайо Круза, были для меня на одно лицо. Поверхностные; подъем в 6:45; любят котиков; не едят мяса. Примерно в таком духе.

Я смотрел лишь на подписи и не видел картин.

В общем, как я уже говорил, с Бруном и Скаром мы оказались на одной волне. В тот день мы в итоге обсудили все свои любимые группы, поспорили о том, является ли песня Toxicity лучшей у System of a Down, и согласились, что второго Боба Марли не будет уже никогда.

Брун (на самом деле Пьетро) рассказал, что получил свое прозвище в четыре года, после того как залпом выпил стакан красного брунелло-ди-монтальчино, спутав его с колой. Скар (на самом деле Леонардо) признался, что своим обязан сходству (в котором он сомневался) со Скаром из «Короля Льва».

– А у тебя кликуха есть? – спросил он.

– Мацца, – ответил я.

– Это от ма́ццареллы?

– Или от мацы? – прибавил Брун.

Я, усмехнувшись, закатил глаза:

– Думаю, все-таки скорее от фамилии.

– А как твоя фамилия?

– Маццариол.

– Мда-а-а…

– Ага…

Как-то раз, вроде бы в феврале (мы дружили уже месяца два), мы поехали покататься на великах. Погода оказалась не очень подходящая, и, поскольку дома у меня никого не было, я предложил забуриться к нам в парадную гостиную и побренчать на чем-нибудь.

Чтобы в те годы у нас дома не было совсем-совсем никого, такое могло произойти лишь в результате целого ряда случайных совпадений. Например, папа на работе, мама с Джованни в гостях, Кьяра с Аличе – у подруг, на танцах или в бассейне. Ах да, и у меня, конечно, не должно быть баскетбола или чего другого, потому что если я на занятиях, то на фига мне пустой дом? Так вот, в среду после обеда звезды иногда сходились нужным образом: я свободен, а все остальные разбрелись кто куда. И тот день был как раз таким.

– Как вам такой вариант?

– А какие у тебя инструменты? – спросил Брун.

– Две гитары, электрическая и акустическая. И синтезатор.

– Шикарно!

– Играешь на синтезаторе?

– Скорее просто стучу по клавишам.

– Ну, поехали уже! – Скар дышал на руки и потирал ладони, пытаясь согреться. – Может, успеем до того, как я руки отморожу. А то играть культей не очень удобно.

Мы втопили как бешеные и неслись под низким свинцовым небом до самой Каштановой аллеи (где, к слову, никакими каштанами и не пахло). Я отпер калитку и махнул рукой в угол двора, где мы обычно оставляли велики. Брун и Скар еще ни разу у меня не были.

– О, баскетбольное кольцо! – крикнул Брун. – Вот это круто! Давай, где мяч?

Я выудил мяч из-под куста и кинул ему. Брун сделал вид, будто обводит воображаемого противника, крутанулся вокруг себя, чтобы обмануть его и забросить мяч с прыжка. И тут меня окликнули из дома:

– Джакомо!

Я обернулся. Мама.

– А ты что тут делаешь? – спросил я.

Она оглянулась по сторонам:

– Это ты мне? Вообще-то я тут живу.

– Вы разве не собирались куда-то с… – Я осекся, только сейчас сообразив: я пригласил ребят, поскольку был на сто процентов уверен, что дома не будет никого, в первую очередь – именно Джо. Убедившись, что Брун и Скар еще у кольца, я подошел к маме поближе: – Вы разве не собирались куда-то с Джо? – выговорил я едва слышно.

– Собирались, но он немного простыл, а там еще наверняка очередь, за этими документами… Джо наверху, играет себе спокойно. Так вы с друзьями зайдете?

– Нет, мы не… То есть да, мы собирались… А ты не…

– Здравствуйте! – Это с мячом под мышкой подошли Брун и Скар.

– Привет, ребята. Мы с вами, кажется, незнакомы. Как вас зовут?

– Пьетро, но все зовут меня Брун.

– Леонардо, но все зовут меня Скар.

– А я Катя, но дома все обычно зовут меня мамой. По крайней мере, когда ко мне обращаются. Между собой они, возможно, называют меня как-то по-другому, но я не уверена. Вы зайдете? В холодильнике есть что попить, и можно сделать тосты.

– С удовольствием, – отозвался Скар.

– Шикарно, – поддакнул Брун. – Спасибо!

Я был как на иголках: только бы мама не упомянула о Джованни! К счастью, пронесло; мама надела пальто и вышла, а мы втроем пошли на кухню, болтая о баскетболе. Я разлил по стаканам колу и достал хлеб для тостов. Потом включил тостер, сказал, чтобы они занялись тостами, а мне надо в туалет, и побежал наверх, к себе. Перед дверью я остановился и тихонько, точно вор, нажал на ручку. Дверь медленно приоткрылась, и в просвет я увидел Джо – на кровати с книгой, спиной ко мне. Я на цыпочках переступил порог и подошел поближе. Книга про динозавров. Джо заметил меня и обернулся:

– Джек!

– Здорово, Джо! Чем занимаешься?

– Читаю.

– Это ты молодец, что читаешь! Молодчина… – Я почесал щеку. – Слушай, мама ушла, а я… Мне надо сделать кое-что важное. Для школы. В парадной гостиной. Одному. Понимаешь? Так что ты сиди тут пока, ладно? Не шуми. Читай и… – Краем глаза я заметил на столе айпод. – И слушай музыку. Хочешь, дам тебе свои супернаушники?

– Супернаушники! – воскликнул Джо с такой радостью, словно я позвал его в кругосветное путешествие.

Я взял свои наушники, вставил ему в уши и запустил какой-то альбом: музыка в сочетании с книгами про динозавров способна занять его на долгие часы, и есть реальный шанс, что он не пикнет до самого ужина. Я взял еще несколько книг про динозавров и положил ему на тумбочку.

Потом отступил назад. Постоял, разглядывая его. Вид немного бледный, из-за простуды, но, по обыкновению, безмятежный. С головой погрузившись в изучение картинок, он лежал на животе, покачивая головой в такт музыке и барабаня пальцами по книге. Мой секрет. Вот кто он для меня. Как плакат с полуголой девушкой, прикрытый Джоном Ленноном. Как пестрящая ругательствами «Над пропастью во ржи», спрятанная в нижнем ящике стола. Как диск Megadeth (мама их терпеть не может), который я засунул в обложку от Velvet Underground.

Я попятился назад, точно от алтаря отступал, и медленно закрыл за собой дверь, глядя, как Джо исчезает из поля зрения. «Прости, прости, прости», – усиленно думал я, пытаясь перед ним извиниться. В коридоре я на секунду прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Какого черта я вытворяю? Мама говорила, что в семье не выбирают, кого любить: какой есть брат, такого и любишь. Что ты выбираешь любовь, а не объект любви. Но у меня не получалось. Потому что я сам нуждался в том, чтобы меня любили, и в первую очередь – друзья, сверстники. Я страшно боялся, что если они узнают о Джо, то перестанут мной интересоваться и уважать меня.