заставил замолчать, как только внесли напитки, и беззаботно заговорил о своей недавней рыбалке. Когда слуга вышел, Дэвентри уселся на стул и посмотрел на другого мужчину.

— Ну, а теперь, — сказал он, — выкладывайте.

Доктор Грэм подробно изложил факты, которые не давали ему покоя. Дэвентри присвистнул:

— Понятно. Так вы думаете, что старый Полгрейв, может быть, умер и не сам? То есть вы не уверены, что его смерть была естественной? Кто давал заключение? Робертсон, по-моему. Но у него ведь никаких сомнений не было?

— Да, но я думаю, на него могло повлиять то, что в ванной обнаружили пузырек с «Безмятежными». Он у меня спрашивал, не говорил ли Полгрейв, что у него была гипертония, и я ответил ему, что нет, поскольку никогда не беседовал с майором на эту тему, но сам он, по всему видать, рассказывал об этом всем остальным. Все вместе: пузырек с таблетками и то, что Полгрейв говорил про гипертонию, настолько совпадало, что не было ни единой причины заподозрить что-нибудь другое. Вывод напрашивался сам собой, но сейчас мне кажется, что он мог быть неверным. Если бы я давал заключение, я бы дал его без всякой задней мысли — все сходилось на том, что он умер от криза. Я бы никогда и не подумал, если б не это странное исчезновение снимка.

— Но послушайте, Грэм, — сказал Дэвентри, — да позволено мне будет сказать, не слишком ли вы доверяетесь россказням старой леди? Вы ведь знаете, что представляют из себя эти старушки. Любую мелочь они в два счета раздуют до невероятности.

— Да, я знаю, я знаю это, — промолвил доктор. — Я сказал себе, что может быть оно и так. Но я не смог убедить себя. Она так точно и подробно рассказывала.

— Все это кажется мне невероятным домыслом, — сказал Дэвентри. — Какая-то старая леди рассказывает о каком-то снимке, которого нет. Этому я не поддамся. Мне нужно что-нибудь еще, верно? Но единственное, что у нас есть реального — только то, что говорит горничная: пузырька с таблетками в комнате майора за день до его смерти не было. Но на это найдется сотня объяснений. В конце концов, он мог таскать его в кармане.

— Полагаю, что такое возможно.

— Или горничная могла ошибиться и раньше попросту его не замечала.

— И это возможно.

— Ну, и что?

— Но девушка была совершенно уверена, — медленно проговорил Грэм.

— Да, но вы знаете, что жители острова так легко возбудимы, эмоциональны. Им ничего не стоит себя накрутить. Или вы думаете, она знает больше, чем сказала?

— Вполне возможно.

— Вы еще попробуйте из нее что-нибудь вытянуть. Пока у нас не будет ничего конкретного, излишняя суета нам не нужна. Но если он умер не от криза, то, как вы думаете, от чего?

— Теперь всего предостаточно.

— Вы имеете в виду, что не осталось следов?

— Но не все ведь, — сухо сказал доктор Грэм, — так деликатны с полицией, чтобы использовать мышьяк.

— Давайте-ка яснее — на что вы намекаете? В этой бутылочке в самом деле была отрава, и майора убили таким образом?

— Нет, не похоже. Примерно так думает эта девушка, Виктория. Но она все толкует неверно. Если от майора решили избавиться, то, вероятнее всего, ему чего-нибудь подсыпали в вино, а затем, чтобы все было шито-крыто, в комнату подбросили таблетки, которые прописывают при гипертонии, а вокруг распустили слух, что он страдал высоким давлением.

— А кто распустил слух?

— Я пытался выяснить, но безуспешно: это сделали с умом. «А» говорит: «По-моему, мне сказал „В“», спрашиваешь «В», а тот отвечает: «Нет, я не говорил, но, помню, что „С“ упоминал об этом», а «С» говорит, что слышал от нескольких, и одним из них, кажется, был «А», и мы опять возвращаемся на круги своя.

— Значит, кто-то был неглуп?

— Да. И как только выяснилось, что майор умер, все буквально заговорили о его гипертонии.

— А не проще ли было отравить его и все пустить на самотек?

— Нет. Это значило бы расследование и, скорее всего, вскрытие. А так врач должен был бы просто констатировать смерть и выдать свидетельство, что, кстати, он и сделал.

— Ну и как вы хотите, чтобы я пошел в полицию и предложил бы им вырыть его?

— Но это можно сделать втихую.

— Это у нас-то, в Сент-Оноре? Да вы подумайте! Слухи разойдутся раньше, чем что-то начнется. А, все едино, — вздохнул Дэвентри. — Я так полагаю, что мы что-нибудь придумаем, но, на мой взгляд, — все это дырка от бублика.

— Бога молю, чтобы так и было, — ответил доктор Грэм.

Глава 11

Вечером в «Золотой пальме»

В обеденном зале Молли на нескольких столиках поправила кое-что в сервировке: убрала лишний нож, сдвинула вилку, добавила стакан, другой. Она отступила назад, полюбовалась, вышла на террасу, рассеянно добрела до дальнего угла и остановилась у балюстрады. Скоро явятся гости. Болтовня, смех, вино — все такие веселые и беззаботные. Начнется та самая жизнь, которой она так страстно желала и которая так ей нравилась всего несколько дней назад. А теперь даже Тим встревожен и озабочен. Кажется, он чуточку не в себе. Так важно, чтобы их дело пошло в гору. В конце концов, он вложил в него все, что имел.

«Но нет, не это его беспокоит, — думала Молли. — Он встревожен из-за меня. Но я не вижу, с чего бы ему обо мне беспокоиться». Он то и дело задавал ей какие-то странные вопросы, бросал на нее время от времени быстрые, нервные взгляды. «Но почему? — думала Молли. — Я была осторожна», — подытожила она. Молли не понимала, что с ней творится. Она уже не понимала, когда это началось, и не могла понять, что же это такое. Неизвестно почему, она стала бояться людей, но что они могли ей сделать?

Она с силой сцепила руки. Повернувшись, наткнулась на Грегори Дайсона, который виновато смотрел на нее, захваченный врасплох.

— Тысячу извинений. Я напугал тебя, малышка?

Молли терпеть не могла, когда ее так называли.

— Я не слышала, как вы подошли, мистер Дайсон, — это заставило меня вздрогнуть.

— Мистер Дайсон? Мы сегодня такие церемонные? Разве мы все здесь не одна большая,