Она прошла к столику в самом конце террасы. Поблизости никого не было.

— Тим, вы должны простить меня за этот разговор, но меня тревожит Молли.

Тим сразу переменился в лице.

— А что такое с Молли? — натянуто спросил он.

— По-моему, она расстроена.

— В последнее время она легко расстраивается от всякой всячины.

— Я считаю, что ее нужно показать врачу.

— Да, я знаю, но она ни за что не захочет, она терпеть этого не может.

— Почему?

— Ну видите ли, — произнес Тим неопределенно, — у людей иногда бывает такое… Ну… такое, что заставляет их бояться за себя.

— Но вы же сами за нее тревожитесь, Тим.

— Да.

— А нет ли кого-нибудь из ее семьи, кто мог бы приехать сюда и побыть с ней?

— Нет, от этого будет только хуже, гораздо хуже.

— Простите, у нее с семьей какие-то нелады?

— Да все обычно. Я так думаю, она с ними в натянутых отношениях, она их видеть не хочет, особенно свою мать. Она с ней никогда не видится. В некотором роде это довольно странная семья. Она порвала с ними и, я думаю, хорошо сделала.

— Из того, что она сказал мне, — нерешительно проговорила Эвелин, — кажется, у нее бывают провалы в памяти, и она боится людей. Очень похоже на манию преследования.

— Не говорите так, — сердито произнес Тим. — Надо же, мания преследования! Легко говорить о других! И все только из-за того, что она… ну, может быть, чуточку нервная. Она недавно сюда приехала, здесь одни черные лица, а вы знаете, что у людей бывают довольно странные представления о Вест-Индии и о цветных.

— Но не у таких девушек, как Молли?

— Да разве узнаешь, кто чего боится? Есть люди, которые не могут находиться в одной комнате с кошкой, с другими случается обморок, если на них упадет гусеница…

— Я сама не выношу подобных намеков, но не кажется ли вам, что ее стоит показать… ну… психиатру?

— Нет, — ответил Тим гневно. — Я не хочу, чтобы подобные люди измывались над ней, я им не верю! От них не жди ничего хорошего. Если бы психиатры оставили в покое ее мать…

— Значит, у них в семье было подобное?.. Я имею в виду наличие… — она тщательно подыскивала слово, — неуравновешенности.

— Я не хочу говорить об этом. Я забрал ее оттуда, и с ней все было хорошо, совсем хорошо. У нее просто нервы. Но это не наследственное. Все сейчас про это знают. Это не бог весть что. У Молли прекрасное здоровье. А это так… О, по-моему, все началось, как только умер этот несчастный Полгрейв.

— Понимаю, — задумчиво сказала Эвелин, — но ведь, по-моему, в самой этой смерти нет особых причин для беспокойства.

— Да конечно же нет. Но бывает, что происходит какой-то шок, если кто-нибудь внезапно умирает.

На лице его читалось такое безнадежное отчаяние, что у Эвелин защемило сердце. Она положила ему руку на плечо.

— Ну что ж, я надеюсь, вам виднее, Тим. Но если я могу как-нибудь помочь, я могла бы отправиться с Молли в Нью-Йорк, полететь с ней туда или в Майами, или еще куда-нибудь, где можно найти первоклассного специалиста.

— Вы очень добры, Эвелин, но у Молли все в порядке. У нее это само как-нибудь пройдет.

Эвелин с сомнением покачала головой. Она медленно повернула назад, скользя глазами по краю террасы. Большинство гостей уже разошлись. Эвелин подошла к своему столу посмотреть, не забыла ли она там что-нибудь и вдруг услышала возглас Тима. Она быстро обернулась. Широко раскрыв глаза, он смотрел в конец террасы, туда, где начиналась лестница. Она последовала за его взглядом, и в следующую секунду у нее перехватило дыхание.

По ступенькам поднималась Молли. Ее качало из стороны в сторону, она коротко всхлипывала.

— Молли, что случилось? — закричал Тим.

Он подбежал к ней, и следом за ним — Эвелин. Молли уже стояла на последней ступеньке, пряча руки за спину. Коротко всхлипывая, она заговорила:

— Я нашла ее… Она там в кустах… Там в кустах… Вы посмотрите на мои руки. Посмотрите на мои руки.

Она протянула их, и Эвелин задохнулась, увидев странные темные пятна.

— Что случилось, Молли? — кричал Тим.

— Там, внизу… — сказала Молли. Она покачнулась. — В кустах…

Тим, поколебавшись, взглянул на Эвелин, легонько подтолкнул к ней Молли и побежал вниз по лестнице. Эвелин обняла девушку.

— Пойдем, пойдем. Теперь садись. Садись, Молли. Вот сюда. Тебе нужно чего-нибудь выпить.

Молли рухнула на стул и, скрестив на столе руки, уронила на них голову. Эвелин сказала мягко:

— Ты же знаешь, все будет хорошо. Вот увидишь, все уладится.

— Я не знаю, — заговорила Молли, — я не знаю, что произошло. Я ничего не знаю… Я не могу вспомнить… Я… — она вдруг подняла голову, — что такое со мной случилось? Что со мной происходит?

— Все в порядке, деточка, все хорошо.

По лестнице медленно поднялся Тим. Лицо его было мертвенно бледным. Эвелин взглянула на него и вопросительно подняла брови.

— Это одна из наших горничных, — сказал он, отвечая на немой вопрос. — Как же ее зовут-то? А, Виктория… Кто-то всадил в нее нож.

Глава 14

Дознание

Миссис Кендал лежала в кровати, с одной стороны которой стояли доктор Грэм и доктор Робертсон из Вест-Индской полиции, а с другой — Тим. Робертсон держал руку на пульсе у девушки. Он кивнул стройному темноволосому человеку, стоявшему у нее в ногах. Это был инспектор Уэстон из полицейского управления Сент-Оноре.

— Два-три слова, не больше, — предупредил врач. Тот кивнул.

— А теперь, миссис Кендал, просто скажите нам, как вы обнаружили эту девушку.

Несколько мгновений казалось, что неподвижная фигура на постели ничего не слышит. Затем она едва слышно произнесла.

— Белое… в кустах.

— Вы увидели что-то белое и стали рассматривать, чтобы понять, что это такое? Правильно?

— Да… Белое… там лежало… Я пыталась… пыталась поднять… а она это… в крови… у меня все руки в крови…

Ее начало трясти.

Доктор Грэм покачал головой, и Робертсон прошептал:

— Она больше не может.

— А что вы делали на дорожке, миссис Кендал?

— Тепло…