— Ладно, пусть будет Атийон! Я могу испытать нового коня, а пастбища там лучшие по эту сторону Осиатского моря!

Все снова развеселились. Радуясь своей маленькой победе, Тобин позволил себе глоток вина. Лорд Орун постоянно находил причины не пускать Тобина в Атийон. Но теперь наконец-то последнее слово осталось за Корином.

— Ну и ну! Смотри-ка, кто вернулся! — насмешливо произнес Маго, когда Ки помогал собирать остатки со стола в корзину Руана, для раздачи милостыни.

— Да, посмотрите, кто у нас здесь! — Ариус, тень и эхо Маго, толкнул Ки под руку. — Наш деревенский рыцарь вернулся домой! Я слышал, лорд Орун просто в бешенстве из-за того, что ты позволил принцу сбежать.

— Да и мастер Порион тоже не слишком тобой доволен, — злорадным тоном продолжил Маго. — Тебе что, хочется снова встать на колени на ступенях храма? Как думаешь, сколько ударов он тебе назначит на этот раз?

Вместо ответа Ки резко выбросил вперед ногу — и Маго растянулся на полу вместе с блюдом жареной баранины, которое держал в руках.

— Опять споткнулся о собственные ноги, Маго? — хихикнул проходивший мимо Танил. — Ты бы лучше прибрал все поскорее, пока тебя Силнир не поймал.

Маго поднялся на ноги; его нарядная туника была вся в грязи.

— Думаешь, ты очень умный, да? — прошипел он, глядя на Ки. И продолжил, повернувшись к Танилу: — Раз уж я такой неуклюжий, пусть сэр Киротиус сам закончит за меня работу.

Он пошел к кухне с пустым блюдом. Ариус, метнув в Ки угрожающий взгляд, поспешил за ним.

— От меня одни неприятности, — пробормотал Ки, собирая с пола куски баранины.

Он смущался оттого, что Танил слышал насмешки мальчишек. Но глаза старшего оруженосца сверкали от сдерживаемого смеха.

— Ну ты ведь не виноват в том, что он плохо держится на ногах, правда? Хороший приемчик. Научишь меня?

Лишь после полуночи Фарин и Калиэль проводили принцев в их спальни. Корин был пьян в стельку, и, после того как он несколько раз попытался растянуться на полу, Фарин без липших экивоков поднял принца на руки и донес до двери его покоев.

— Спокойной ночи, милый кузен. Милый, милый кузен, — бормотал Корин, пока Танил и Калиэль хлопотали возле него. — Сладких тебе снов и добро пожаловать домой! Калиэль, меня сейчас вырвет…

Друзья поспешно втащили его в спальню, но, судя по звукам, тут же донесшимся изнутри, до таза в умывальной он добраться не успел.

Фарин с отвращением покачал головой.

— Он не всегда такой, — сказал ему Тобин, готовый броситься на защиту двоюродного брата.

— Он такой слишком часто, на мой взгляд. Да и на взгляд его отца тоже, я бы сказал, — проворчат Фарин.

— На мой тоже, — тихо произнес Ки, поднимая защелку на их двери.

Но когда он попытался открыть дверь, она на что-то наткнулась. Изнутри донесся удивленный вскрик, и из комнаты выскочил их паж Балдус, глядя на Тобина с сонным восторгом.

— Добро пожаловать домой, мой принц! И лорд Фарин! Как приятно снова вас видеть!

В комнате горели свечи, воздух наполнял уютный запах пчелиного воска и сосен, росших перед балконом.

Балдус поспешил одернуть тяжелые черные с золотом завесы на кровати и отвернул одеяла.

— Я подогрел воду, мой принц. Мы с Молаем так обрадовались вести о вашем возвращении! Сэр Ки, ваши вещи в гардеробной. Я оставил все нераспакованным, как всегда. — Он с трудом подавил зевок. — Ах да, тут письмо от вашего опекуна, принц Тобин. Я думаю, Молай оставил его на письменном столе.

«Так значит, Старый Мешок все-таки не терял времени даром», — подумал Тобин, заметив сложенный пергамент.

Судя по тому, что Балдус смотрел куда угодно, только не на Ки, опасения его оруженосца были небезосновательны.

— Ложись спать в кухне, там теплее, — сказал Тобин мальчику, не желая его присутствия. — И скажи Молаю, он мне сегодня не понадобится. Я хочу спать.

Балдус поклонился и ушел, волоча за собой свой соломенный тюфяк.

Глубоко вздохнув, Тобин сломал печать на письме и прочитал несколько коротких строк.

— И что там написано? — негромко спросил Ки.

— Только то, что он вызывает меня утром к себе и что я должен прийти один.

Фарин тоже прочитал письмо, хмуря брови.

— Один, вот как? Похоже, лорд Хранитель нуждается в напоминании, с кем, собственно, он имеет дело. Я оставлю под дверью одного гвардейца. Пошлешь его за мной, если понадобится. — Он хлопнул обоих мальчиков по плечам. — Эй, нечего кукситься, ребята! Зачем волноваться раньше времени? Ложитесь спать, а утром, что бы ни случилось, мы со всем справимся.

Тобин хотел бы последовать совету Фарина, но ни он, ни Ки не могли уснуть, и слов для разговора у них тоже не находилось. Они долго лежали молча, прислушиваясь к потрескиванию углей в очаге.

Наконец Ки толкнул Тобина ногой и высказал их общие опасения:

— Может, это моя последняя ночь здесь.

— Надеюсь, нет, — прохрипел Тобин, горло у него сжалось.

Прошло немало времени, прежде чем Ки заснул. Тобин еще полежал неподвижно, чтобы убедиться в этом окончательно, потом выскользнул из постели и, прихватив свечу, пошел в гардеробную.

Их дорожные узлы лежали на полу. Развязав свой, Тобин сунул руку вглубь и, нащупав куклу, вытащил ее. Он знал, что ему нет необходимости прикасаться к кукле, чтобы произнести заклинание, но сейчас он не доверял Брату сильнее прежнего и не хотел давать тому дополнительное преимущество.

Сидя один, в ночной тишине, он понял, что снова боится призрака, боится как никогда с тех пор, как Лхел дала ему куклу. Но даже страх не остановил его, и Тобин прошептал нужные слова. Брат иногда видел будущее, а Тобин все равно не смог бы уснуть, не расспросив его о Ки.

Когда Брат появился, яркий, как пламя в сумраке маленькой комнаты, он снова показался Тобину чересчур настоящим.

— Орун отошлет Ки завтра? — спросил Тобин.

Брат молча смотрел на него, неподвижный и безгласный, как картина.

— Скажи мне! Ты же другое говорил. — «Например, то, что причиняло боль, или просто лгал». — Скажи!

— Я могу говорить только о том, что вижу, — прошептал наконец Брат. — А его я не вижу.

— Кого не видишь? Оруна или Ки?

— Они для меня ничто.

— Тогда ты ничто для меня! — с горечью выпалил Тобин. — Убирайся!

Брат повиновался, и Тобин затолкал куклу в прежний тайник — на высокий пыльный шкаф.

Вернувшись в постель, он лег поближе к Ки. Дождь стучал по крыше, и он слушал его мерный шум, тщетно ожидая, когда придет сон.

Дождь припустил еще сильнее, чем предыдущим утром. По всему крылу, где жили компаньоны, слуги расставляли кадки, ведра и тазы, чтобы собирать воду, протекавшую сквозь древние потолки.