Я киваю.

Лэндон смеется и откидывается на спинку стула. Качает головой и берет напиток, засовывая трубочку в рот. Делает щедрый глоток и тяжело вздыхает, возвращая стакан на стол.

— Если таким способом ты пытаешься избежать наказания за убийство, тебе нужно алиби посерьезней, чем чертово вуду-проклятие.

— Она не мертва.

Он удивленно поднимает бровь. Не мне его винить. Окажись я на его месте, то ни за что в жизни бы не поверил в этот бред.

— Лэндон, я не жду, что ты поверишь мне. Правда. Все это звучит глупо. Но, чисто хохмы ради, ты не мог бы подыграть мне пару часов? Просто сделай вид, что поверил мне, и ответь на пару вопросов, даже если считаешь, что я уже знаю правду. Завтра, если все еще будешь думать, что я сумасшедший, можешь сдать меня полиции.

Он качает головой с разочарованным видом.

— Даже если бы и думал, я бы ни за что тебя не выдал, Сайлас. Ты — мой брат. — Он подзывает официантку и обновляет стакан. Делает глоток и устраивается поудобнее. — Ладно. Начинай.

Я улыбаюсь. Так и знал, что он классный парень.

— Что произошло между Бреттом и нашим отцом?

Лэндон тихо посмеивается.

— Глупость какая-то, — бормочет он. — Ты знаешь больше меня. — Затем наклоняется и начинает рассказывать. — Пару лет назад было открыто расследование. Люди потеряли много денег. На папу ничего не нашли, а Бретта обвинили в мошенничестве.

— Папа действительно невиновен?

Брат пожимает плечами.

— Хотелось бы думать. После этого его имя смешали с грязью, и он потерял большую часть клиентуры. Он пытался восстановить дела, но никто не хочет доверять ему свои деньги. С другой стороны, нам грех жаловаться. Мы живем куда лучше, чем семья Чарли.

— Папа обвинил ее в краже каких-то документов из своего кабинета. О чем он говорил?

— Никто не мог выяснить, куда делись деньги. Предположительно, Бретт или папа открыли счет в зарубежном банке. Отец три ночи не спал перед судом. Просматривал каждую деталь каждого денежного перевода и все чеки за последние десять лет. Одной ночью он вышел из кабинета с папкой в руке. Сказал, что нашел, где Бретт прятал деньги. У него наконец оказалась информация, которая поможет снять с себя обвинения. Он позвонил адвокату и сообщил, что покажет все доказательства, как только отоспится. На следующий день… документы пропали. Он сорвался на тебе, предполагая, что ты предупредил Чарли. Папа и по сей день считает, что это она их украла. Чарли это отрицала. Ты тоже. А без тех доказательств было невозможно свалить всю вину на Бретта. Скорее всего, лет через пять его выпустят за прилежное поведение, но если исходить из слов отца, из-за этих документов он мог сесть в тюрьму пожизненно.

Ну и ну! Многое же я позабыл!

Я поднимаю палец.

— Сейчас вернусь.

Выскальзываю из-за стола и бегу из ресторана к машине. Ищу бумагу для записок. Лэндон все так же сидит на своем месте к моему возвращению. Я не задаю новых вопросов, пока не записываю все, что только что узнал. А затем подкидываю ему часть информации, чтобы посмотреть на его реакцию:

— Это я украл документы, — смотрю в его прищуренные глаза.

— Ты же говорил, что ничего не помнишь.

Качаю головой:

— Не помню. Но я писал, что нашел у себя какие-то документы. Как думаешь, зачем мне их брать, если они могли доказать папину невиновность?

Лэндон обдумывает вопрос.

— Не знаю. Кто бы их ни взял, он никак их не использовал. Единственная очевидная причина, по которой ты мог их украсть — это чтобы защитить отца Чарли.

— И зачем мне защищать Бретта Винвуда?

— Может, ты делал это не ради себя. А ради Чарли.

Роняю ручку. Вот оно! Это единственное возможное оправдание.

— Они с отцом были близки?

Лэндон смеется.

— Очень. Она — папина дочка до мозга костей. Если честно, мне кажется, она любила его даже больше тебя.

Впечатление, что я разматываю клубок тайн. Зная прошлого Сайласа, он бы пошел на все, чтобы осчастливить Чарли. В том числе защитил бы ее от правды об отце.

— Что случилось с нами после этого? В смысле… если она так любила папу, тот факт, что наш отец засунул его за решетку, лишил бы ее желания общаться со мной.

Брат качает головой.

— Ты единственный, кто у нее остался. Ты всегда был рядом. И ничто так не бесило нашего отца, как то, что ты не поддерживал его на сто процентов.

— Я считал папу невиновным?

— Ты просто отказался становиться на чью-то сторону, когда дело доходило до него с Чарли. К несчастью, для папы это значило, что ты принял их сторону. Последние два года вы с ним не очень ладили и почти не общались. Исключением можно считать только то, что он кричит тебе с трибун стадиона на пятничных матчах.

— Почему он так одержим футбольной игрой?

Брат снова смеется.

— Он одержим мыслью, что сын поступит в его альма-матер. Так было еще до нашего рождения. Стоило нам научиться ходить, как он начал насильно пихать нас на тренировки. Я не против, а вот ты всегда это ненавидел. Его это очень возмущало — у тебя же явный талант! Это в твоей крови! Но ты всегда мечтал лишь о том, чтобы бросить футбол, — парнишка улыбается. — Господи, ты бы видел его вчера, когда он пришел на игру, а тебя не было на поле. Представляешь, он пытался остановить матч, пока тебя не найдут! Но ему не позволили.

Я все записываю.

— Знаешь… я не помню, как играть в футбол.

Губы Лэндона расплываются в улыбке.

— Тут я тебе верю. Пару дней назад, когда мы были на тренировке, ты сильно растерялся. «Ты. Сделай эту штуку», — хохочет брат. — Добавь это в свой список. Ты забыл, как играть. До чего удобно!

Я повинуюсь.

Смотрю на список. Уверен, в предыдущем было куда больше пунктов, но я едва их восстановлю.

— Дай-ка глянуть, — говорит Лэндон. Просматривает записи. — Черт. А ты всерьез отнесся к делу. — Он смотрит на бумажки несколько секунд и возвращает их мне. — Похоже, ты помнишь вещи, которые хотел выучить, например, слова песен и настройки камеры. Но все другое, чему тебя учили, кануло в Лету.

Я кладу список перед собой и вчитываюсь. В общем-то он прав, если не считать, что я не помню людей. Делаю запись и продолжаю допрос:

— Как давно Чарли встречается с Брайаном? Когда мы расстались?