Мальчик примостился в углу, он дрожал — может, от холода, а может, от страха. К тому же все его тело покрывала засохшая грязь, руки, ноги и лицо были расцарапаны, как будто его волокли сюда вместе с ящиками.

Внезапно со скрипом стали отворяться двойные дубовые двери, и через минуту в комнату вступили два стражника в доспехах из бронзы. Между ними, с трудом переставляя ноги, ковылял какой-то старик, которого они оба вынуждены были поддерживать, чтобы тот не упал. Дотащив до середины комнаты, стражники швырнули его на пол, и он, не шевелясь, застыл там как бесформенная куча тряпья.

— Отец! — Мальчик с криком кинулся к нему.

Одежды старика представляли собой сплошные лохмотья, седые волосы перепутались, длинная курчавая борода сбилась в колтун. Нос сломан, изо рта сочилась кровь.

Мальчик обнял старика.

— Что они с тобой сделали? — горестно воскликнул он, обращаясь к старику, потом обернулся к стражникам и выкрикнул: — Я убью вас!

— Не сегодня, — произнес чей-то голос.

Стражники расступились, давая дорогу стоявшему позади них высокому мужчине. На нем были белые одежды, на голове сиял тонкий золотой обруч, а борода казалась такой узкой, что походила на древко копья. Глаза мужчины сверкали жестокостью.

— Ты помог афинянину убить моего минотавра, Дедал. Ты умудрился настроить против меня даже мою дочь.

— Вы сделали это сами, ваше величество, — с трудом выговорил разбитыми губами старик.

Один из стражников двинул ему кулаком под ребра, и Дедал застонал от боли.

— Прекратите! — воскликнул мальчик.

— Ты так сильно полюбил свой лабиринт, — продолжал царь, — что я решил: было бы жестоко разлучать тебя с ним. Оставайся здесь, пусть лабиринт станет твоей мастерской. Будешь тут создавать новые чудесные вещи. Мне на забаву. В каждом лабиринте должно сидеть чудовище, вот ты и будешь моим чудовищем.

— Я не боюсь тебя, — ответил старик, не сдержав стона.

Царь презрительно усмехнулся и перевел взгляд на мальчика.

— Но за сына-то ты, наверное, боишься? Ты ведь, кажется, любишь его? Так вот, попробуй еще раз ослушаться меня, старик, и наказание понесет твой сын.

Царь быстрыми шагами вышел из комнаты, за ним последовали стражники. Двери лязгнули, закрываясь, и старик с сыном остались в темноте.

— Что нам теперь делать? — жалобно спросил мальчик. — Отец, я боюсь, они убьют тебя!

Старик с трудом сглотнул, попытался улыбнуться сыну, но распухшие окровавленные губы не слушались.

— Не падай духом, сын мой. — Он поднял глаза к звездам. — Я… я найду выход.

Тяжелый засов стал задвигаться, и от его громкого скрежета я проснулся в холодном поту.

* * *

Хирон созвал военный совет в такую рань, что я еще толком не успел прийти в себя. Особенно после такого сна. Мы встретились на арене для поединков, что я, честно говоря, счел довольно странным — как можно обсуждать судьбу лагеря, когда рядом Миссис О'Лири жует ярко-розовое резиновое чучело быка в натуральную величину.

Хирон и Квинтус стояли, беседуя, перед стойками с составленными в них мечами, Кларисса с Аннабет уселись рядом и принялись что-то горячо обсуждать, Тайсон и Гроувер разбежались как можно дальше друг от друга. За столом сидели дриада Можжевелка, Силена Боргард, Тревис и Коннор Стоуллы, Бекендорф, Ли Флетчер… и даже Аргус был здесь, стоглазый глава службы безопасности лагеря. Только теперь до меня дошло, насколько важно для лагеря это собрание. Аргус никогда не показывался, если речь шла о пустяках. Все время, пока Аннабет говорила, он так таращил на нее сотню своих налитых кровью глазищ, что все его тело стало красно-синим, словно на наших глазах покрылось кровоподтеками.

— Лука, должно быть, знал о существовании этого входа в лабиринт, — начала Аннабет. — Про лагерь он вообще знает почти все.

Мне послышалась в ее голосе некоторая гордость. Она и вправду до сих пор уважала этого парня, несмотря на все то, что он натворил.

Можжевелка кашлянула.

— Именно это я и пыталась сообщить тебе вчера вечером, перед тем как на вас напали скорпионы. Вход в пещеры там находится уже давно. И Лука часто им пользовался.

— Тебе было известно о пещерах и ты ничего нам не рассказала? — нахмурилась Силена.

Лицо Можжевелки позеленело.

— Но откуда же мне было знать, что это важно? Какая-то пещера… Я вообще-то не охотница лазать во всякие старые подземные развалины.

— У девочки хороший вкус, — заметил Гроувер.

— Я бы и на эту внимания не обратила, если б… ну, если б не увидела там Луку. — Теперь зеленый оттенок на ее щеках стал чуточку гуще.

— Считайте, что про вкус я ничего не говорил, — хмыкнул Гроувер.

— Весьма интересно, — заметил Квинтус, продолжая задумчиво полировать лезвие своего меча. — И вы считаете, что молодой человек, которого вы зовете Лукой, имел бы смелость воспользоваться лабиринтом для вторжения в пределы лагеря?

— Еще как имел бы, — вмешалась Кларисса. — Если б ему удалось привести армию чудовищ в лагерь полукровок, в самую середину нашего леса, миновав опечатанные границы, да у нас не осталось бы ни одного шанса на спасение. Он всех бы выставил отсюда! Наверняка он уже не один месяц планировал такую штуку.

— Он засылал в лабиринт своих разведчиков, — пояснила Аннабет. — Мы узнали об этом потому, что одного из них мы обнаружили.

— Знаю. Крис Родригес, — сказал Хирон и бросил на Квинтуса многозначительный взгляд.

— А-а, — протянул тот. — Один из… Понятно.

— Один из кого? — спросил я.

Кларисса посмотрела на меня и нехотя объяснила:

— Дело в том, что Лука хотел изучить строение лабиринта и искал способ проложить через него верные пути. Он же мечтал отыскать мастерскую, в которой работал Дедал.

И тут я вспомнил того окровавленного старика в драной одежде, который приснился мне нынешней ночью, и воскликнул:

— Тот, кто создал когда-то этот лабиринт!

— Да, — подтвердила Аннабет, — это был величайший из архитекторов, самый талантливый изобретатель всех времен. Если легенды говорят о нем правду, то мастерская Дедала должна находиться в самом центре лабиринта. Он единственный, кому была известна схема лабиринта и пути через него. Если б Луке удалось разыскать мастерскую и убедить Дедала помочь ему, то для него исчезла бы необходимость рыскать в поисках правильного маршрута и он больше не рисковал бы армией при прохождении через лабиринт. Он смог бы быстрым и верным путем пройти сквозь него и оказаться в намеченной точке. Сначала в нашем лагере, чтобы расправиться со всеми полукровками, а потом… ну что же, потом бросить свою армию на Олимп.

Воцарилось глубокое молчание, которое нарушалось только треском, с которым Миссис О'Лири крушила громадного игрушечного бычка: хрум, хрум.