Между Хироном, Квинтусом и Аргусом разгорелась весьма оживленная беседа. По тому, как Квинтус то и дело отрицательно качал головой, я догадался, что они явно не могут прийти к соглашению.

На другой стороне арены Тайсон и братья Стоулл устроили состязания на миниатюрных бронзовых колесницах, которые мой братец соорудил из остатков пришедшего в негодность оружия.

Я бросил расхаживать взад-вперед и пошел прочь с арены. За нею тянулись поля, дальше виднелся чердак Большого дома, окошко в нем было темным и пустым. Что же Аннабет так долго? Я закончил свою беседу с оракулом гораздо быстрее.

— Перси, — услышал я девчачий голос.

В кустах едва заметно маячил силуэт Можжевелки. Понять не могу, как это она ухитряется становиться почти невидимой, сливаясь с растительностью.

Но сейчас она была очень даже видима, потому что энергично махала руками, жестами подзывая меня к себе.

— Мне кажется, что тебе нужно знать еще кое о чем. Лука не единственный, кого я застала поблизости от той пещеры.

— О ком ты говоришь?

Дриада бросила косой взгляд в сторону арены.

— Я хотела рассказать об этом прямо там, но он все не уходит и не уходит!

— Кто?

— Ну, этот, — мотнула она головой. — Учитель боя на мечах. Он сам вечно шныряет около той кучи камней.

Живот у меня точно клещами сжало.

— Квинтус? Когда он там шнырял?

— Точно не знаю. Я ведь не обращаю внимания на время. Может, неделю назад, когда он впервые появился в лагере.

— И что он там делал? Пролез в расщелину?

— Я… я не знаю. Он такой хитрый, Перси. Я даже не видела, чтобы он к ней приближался. Просто раз — и его уже нет. Ты должен сказать Гроуверу, что это слишком опасно.

— Можжевелочка? — как раз в этот момент послышался голос Гроувера, окликавшего дриаду с арены. — Куда ты подевалась?

Можжевелка вздохнула.

— Мне, пожалуй, лучше пойти к нему. Только не забудь о том, что я тебе рассказала. Не доверяй этому человеку!

И с этими словами она побежала к арене.

А я опять уставился на Большой дом, чувствуя себя в растерянности больше, чем когда-либо. Если Квинтус что-то разыскивает в лабиринте… Ох, до чего же мне сейчас необходимо посоветоваться с Аннабет. Она бы уж точно догадалась, что означает новость, рассказанная лесной нимфой.

Да где же Аннабет, черт побери? Что бы там оракул ни вещал, это не может занять столько времени.

Короче, я больше не мог терпеть.

Может, это и против правил, но меня никто не видит. Я бегом спустился с холма и помчался по клубничному полю.

* * *

В вестибюле Большого дома было до странности тихо. Обычно, когда приходишь сюда, первым делом видишь Диониса, сидящего подле камина и греющегося у огня. Почти всегда он при этом лакомится виноградом и играет в карты с сатирами, вовсю насмехаясь над ними. Но сейчас мистер Д. в лагере отсутствовал.

Я пошел дальше, половицы громко потрескивали у меня под ногами. Когда я добрался до подножия лестницы, шаги мои невольно замедлились и я засомневался. Четыре этажа над моей головой представляли собой гигантскую сеть ловушек, перекрывающих ход к чердаку, и Аннабет может находиться где угодно. Минуту я постоял тихо, прислушиваясь. Но то, что я вдруг услыхал, меня как громом поразило.

Отчаянный плач. И доносился он откуда-то снизу.

Крадучись я стал обходить нижние ступени лестницы. Дверь была раскрыта, за нею зиял вход в подвал. А я даже не знал, что в Большом доме есть подвал! Заглянул внутрь и увидел, что в его дальнем углу сидят двое. Их почти не было видно среди нагромождения кувшинов с амброзией и банок с клубничным вареньем.

Одной из сидевших в подвале была Кларисса. Другим — молодой смуглый парень, одетый в штаны от камуфляжного костюма и грязную черную футболку, его всклокоченные волосы казались сальными. Парень этот сидел, опустив голову, и заливался горькими слезами. Я узнал его, это был Крис Родригес, один из тех полукровок, что убежали с Лукой.

— Успокойся, пожалуйста, — уговаривала его Кларисса. — Выпей немного нектара и успокойся.

— Ты призрак, Мария. — Крис испуганно забился в самый угол дивана, подальше от Клариссы. — У-уходи от меня.

— Никакая я не Мария. — Голос Клариссы звучал нежно и по-настоящему грустно. В жизни от нее такого не ожидал. — Меня зовут Кларисса. Запомни, пожалуйста, мое имя.

— Здесь темно, как я могу его запомнить, — продолжая рыдать, возразил Крис. — Ужасно темно!

— Тогда давай выйдем отсюда, — ухватилась за его слова Кларисса. — На свету тебе станет легче.

— Це-е… целая тысяча черепов. Земля хранит их…

— Крис, — продолжала упрашивать его Кларисса. Казалось, что она и сама близка к тому, чтобы расплакаться. — Ты должен забыть об этом. Пожалуйста! Мистер Д. скоро возвращается. И он прекрасно излечивает всякие закидоны вроде твоего. Ты только постарайся продержаться до его приезда.

Глаза Криса сверкали, как у загнанной в угол крысы, с диким отчаянием.

— Отсюда нельзя выйти, Мария. Нет пути наружу.

Тут он заметил меня, и у него вырвался придушенный глухой стон.

— Сын Посейдона! Какой он страшный!

Я отпрянул от двери, чтобы Кларисса не успела меня заметить. Кажется, так и случилось, потому что вместо того, чтобы побежать за мной и попытаться убить на месте, она продолжала сидеть с Крисом и утешать его, уговаривая выпить нектар. Голос ее оставался таким же печальным и умоляющим. Наверное, решила, что я тоже часть галлюцинации Криса. Но почему он окликнул меня, почему сказал «сын Посейдона»? Крис действительно смотрел в ту минуту прямо на меня, но я был почти уверен, что он меня не видел.

И эта трогательная заботливость Клариссы! Мне и в голову не могло прийти, что она способна любить кого-то. Но мягкий тон, которым она разговаривала с Крисом… и как произносила его имя… Она знала этого парня еще до того, как он переметнулся на сторону наших врагов. Наверное, они были знакомы друг с другом лучше, чем я думал. А сейчас он сидит тут, в подвале, боится высунуть нос наружу и бормочет всякую ерунду о какой-то Марии. Неудивительно, что Клариссу не тянет в лабиринт. Что же там с ним случилось?

Откуда-то сверху послышался шорох — будто приоткрылась дверь чердака, — и я бегом кинулся к выходу. Нужно поскорей отсюда выбираться.

* * *

— Моя дорогая! Ты сделала это. — Такими словами Хирон приветствовал Аннабет.

Возвратившись, она молча присела на скамью и, опустив голову, уставилась в пол.

— Ну, как успехи? — раздался голос Квинтуса. Почему-то Аннабет сначала взглянула на меня.

Я не понял, то ли она хотела о чем-то предупредить, то ли боялась чего-то. Мне казалось, в глазах ее мелькнул отблеск страха. Только после этого она перевела взгляд на Квинтуса и ответила: