К великому сожалению, вскоре Мосол умер. У него оторвался тромб. Он мог принести еще много пользы. Но начало было положено. Район ждал своего лидера. Уральский «поднял флаг» и народ хлынул к нему.

Следующий эпизод произошел летом 1992 года. К Григорию прибежал друг детства Дусик. За прошедшие годы шебутной хулиган остепенился и стал заведующим отделением семнадцатой наркологической больницы.

— Ты как вообще в районе, значишь что-нибудь? — огорошил он вопросом арестанта.

— Что случилось-то?

— Да какие-то типы докопались… Их трое, я ничего не мог сделать… Пинчару дали… Говорю: «Уральского знаю, так еще добавили»…

— Ну, пойдем, посмотрим на твоих типов.

А куда было деваться? Как он мог в этой ситуации отказать?

С собой Гриша взял Макса Дилектора. Дусик повел их в местную пивнуху, расположенную в торговом комплексе нэповских времен.

На подходе к пивной из кустов вынырнул один из обидчиков нарколога: «Что, разбираться пришли?».

Они уже переместились из пивной на воздух.

— Если есть в чем — давайте разберемся, — достаточно миролюбиво ответил арестант.

И в этот момент прямо в лоб каторжанина уперся ствол. Скосив глаза, Гриша разглядел трех человек. Двое — по виду молодые бандюки. Короткие кожаные куртки, напульсники на руках, сломанный, боксерский нос у одного. Третий постарше, в костюме.

«По ходу крутые залетные, — подумал бродяга. — Вот попал на ровном месте!». Вслух сказал: «Так парни, я все понял, дайте уйти».

— Лечь на землю, мразь, — услышал Гриша в ответ. Тяжело вздохнув, посмотрел себе под ноги — куда ложиться? Там была лужа. Она все и решила. Ложиться в грязную лужу Уральский категорически не захотел. Это было бы не эстетично. Левой рукой рецидивист отбил в сторону ствол, корпусом ушел с линии огня, правой выхватил газовый баллончик и пустил струю в рожу отморозку. Баллончик оказался качественный. Противник загнулся, начал тереть глаза. Один готов. Тот, который в костюме, пытался провести какие-то приемы Максу. Каторжанин зарядил ему в рыло так, что они оба, вместе с Максом, упали. Оставался еще один. Он выхватил пистолет и выстрелил в рецидивиста. Лицо Уральского опалило. Ствол газовый, не боевой. Рядом под кустиком с пивом на фанерке устроились алкаши. Григорий прыгнул к ним и принялся метать в стрелка пивные кружки, не давая ему выстрелить в упор.

— Оставь хоть одну, — тихо попросила тетка. — Синюга[76]. Пьянству бой!

Последняя кружка полетела в отморозка. Арестант остался перед ним безоружным. Выстрели он в лицо, и Уральский «приплыл». Вовремя отступить — тоже большое искусство. Грише пришлось спасаться бегством. Стрелок погнался за ним. Бежать с чувством собственного достоинства Уральскому мешали его дикие вопли.

— Стой х…с! Стой п…т!

Маршрут стремительного побега каторжанина проходил по родному району. Участники разборки вряд ли чем-то походили на Гектора и Ахилла, но тысячелетия назад Гомер написал об этом так: «В бурном беге неслись герои…».

Вот здесь на лавочке возле дома № 2 Гриша, пьяный, разогнал футболистов в 1975. В палисаднике дома № 6 нокаутировал очередного дембеля — десантника в 1978. А теперь по местам боевой славы его гонят, как пугливую лань. Добежав до дома № 8, где когда-то проживала школьная любовь Уральского Галя Шандыба, каторжанин понял, что пора остановиться. Ярость, вызванная потоками грязной брани, потеснила осторожность. Он забежал в небольшую рощицу за домом и, согнувшись, уперся руками в колени, изображая крайнюю степень усталости. Правая рука сжимала нож, который скрывало упертое в колени предплечье. Следом за Гришей в кусты ворвался отморозок. Думая, что перед ним обыкновенный уличный хулиган, к тому же «сдохший», он быстро преодолел несколько метров, которые их разделяли.

— Давай поговорим, как мужчина с мужчиной, — убирая пистолет, выкрикнул преследователь арестанта.

— Давай, — согласился Уральский и, сделав шаг на встречу, всадил нож ему в бочину.

Отморозок сразу упал. С чувством исполненного долга Гриша зашагал прочь. Вслед ему прогремел выстрел.

— Ах ты, падла, еще пуляешь!

Тогда Уральский не знал, что стреляли в него уже боевыми и запустил в поверженного противника кирпичом. Тот нашел силы подняться и заковылял к своим.

А Григорий направился к дому № 12 по Дыбенко, там проживала жена его подельника по первому сроку Марина Дормидонтова. Постучал в окно на первом этаже: «Марин, дай тряпку какую-нибудь обтереться». Дормидонтиха выставила на подоконник воду и полотенце.

— Что за день такой, — затараторила она. У меня соседа сегодня менты избили. Представляешь, пошел пива попить, и побили ни за что.

Каторжанин навострил уши.

— А где он пиво пил?

— Да на кругу…

Внутри у Гриши все оборвалось: «Баран!!! Как я сразу не понял, что так нагло и беспредельно себя могут вести только одуревшие от алкоголя и безнаказанности менты! Что же делать?».

Для начала Уральский моментом сорвался с района. У Бубля была однушка на Юге Москвы. Там Григорий прокантовался сутки и принял решение свалить в Новотроицк. Старина Вилли всегда был рад его принять.

Уральский знал, что Дусик и Макс благополучно соскочили с места эпической бойни. Но, оказывается, местные колдыри сдали своего нарколога на следующий день. Несмотря на высокий социальный статус, Дусика молотили в отделении, как собаку. Менты требовали имя того, кого незадачливый доктор привел на разборку. Изнемогая от побоев, Дусик назвал первые попавшиеся адреса своих одноклассников. У первого, Киселева, жаждущие мести стражи порядка вышибли дверь и уложили на пол обитателей квартиры. Тот оказался заместителем декана института сельского хозяйства. Менты не оценили тонкий юмор нарколога и, вернувшись в отделение, проломили ему грудную клетку.

Следующим, кому не посчастливилось учиться с Дусиком, оказался крупный, угрюмый субъект Александр Ионов. Конвой «сорок сабель» ворвался к нему, старший истошно закричал: «Где нож?».

— Оружие я уже сдал, — ответил ошеломленный Александр.

— Кому сдал? Когда? Куда? — наперебой завопили менты, одновременно награждая невиновного человека градом ударов.

Александр Ионов, сын классной руководительницы Уральского Лидии Ивановны оказался действующим сотрудником ФСБ, который накануне сдал в «оружейку»[77] официальный ствол. Оперативники с извинениями удалились. Дусику сломали ребра.

Как бы то ни было, менты узнали, что это был Григорий.

В то время еще не было мобильных телефонов и даже пейджеров. Каторжанина никто не смог предупредить. Да и как? Его лежбище никому не было известно. Бубль был в отъезде, и Грише самому вздумалось вернуться домой за документами и деньгами. Короче, Уральский отправился на Речной самонадеянно рассчитывая проскочить. Хваленая чуйка опытного рецидивиста в этот раз не сработала. Это была роковая ошибка, непростительная для старого крадуна[78].