– Ты что!..

В ее ушах снова раздались отчаянные вопли ятагарасу, который звал товарищей по именам. Не то чтобы вороны как-то особенно заботились о Сихо, но ведь и у них была душа, они тоже кого-то любили…

– Что же делать? Может, попросить Надзукихико отказаться от этой мысли?

– Это бесполезно.

– Почему?

– Потому что вороны идут на это, прекрасно осознавая опасность, – тихо ответил мальчик.

Она впала в отчаяние.

– Слушай, а почему эта гора связывает разные миры? Раньше она ведь не была такой?

Парнишка удивленно посмотрел на нее:

– Хм. Не знаю, зачем ты об этом спрашиваешь, но если хочешь спасти воронов, то можешь попробовать кое-что еще.

Сихо вдруг заметила, что у ног мальчика шевелится какой-то белый комочек. Два щенка.

– И что же?

– Тебе достаточно попросить меня о помощи. – И мальчик взял на руки одного песика.

– А что будет, если я попрошу?

– Я смогу зайти в священные земли и тогда… – продолжал он, гладя щенка по голове, – вместо воронов расправлюсь с Ямагами.

Он говорил равнодушно, но, когда Сихо поняла смысл его слов, она ахнула.

– То есть я должна попросить тебя убить этого малыша?

– Грубо говоря, да.

Девушка бессознательно стукнула ладонями по стеклу и крикнула:

– Погоди! Если Ямагами не всегда так выглядел, должна быть какая-то причина, почему он стал таким. А мы хотим его погубить!

Мальчик разочарованно вздохнул:

– Не знаю, каким Ямагами был раньше, но теперь он убивает и пожирает женщин, которых ему посвящают. Он заслужил месть, а иначе их души так и не найдут покоя.

У Сихо задрожали губы:

– Я знаю. Я прекрасно все понимаю. Но никак не могу пожелать ему смерти.

Мальчик иронично засмеялся:

– Ах, какая ты добрая. Просишь за того, кто собирался тебя убить?

– Да нет же! Просто он…

Девушка запнулась, потому что и сама не понимала, отчего так волнуется, но наконец сообразила:

– Он ни разу не говорил, что хочет это сделать.

Сердце глухо стукнуло. Он угрожал убить ее, но не сказал, что хочет убить. Он выл, что сожрет ее, но не сказал, что хочет сожрать.

Сихо обескуражила эта находка, но мальчик смотрел на нее с сомнением:

– И в чем разница? «Убью» или «хочу убить» – одно и то же.

– Нет! Совсем не одно!

Она вспомнила: говоря «убью» или «сожру», Ямагами всегда сердился. Стал бы он злиться, если бы совершал убийства с удовольствием? Наверное, причина его гнева крылась в разочаровании, когда что-то не шло по его плану. Ничего не выходило – вот он и горячился. А значит, божество чего-то ожидало от Сихо и ятагарасу. Его страшные слова должны были пугать, но не выражали желание творить зло.

– Он убивает не потому, что ему это нравится…

Кажется, ей удалось ухватить кончик ниточки, который она никак не могла разглядеть с тех пор, как приехала на эту гору. Пусть не по своей воле, но Сихо все-таки провела с Ямагами десять дней. Ее ослепил страх перед нечеловеческой силой и жутким обликом божества. Но сейчас девушка осознала, что Ямагами вел себя как недовольное дитя, не знающее, куда девать свою силу. Она поняла это, только покинув его. Тот, кого она так боялась и ненавидела, был просто ребенком.

– И что с того? – хмуро спросил мальчик. – Допустим даже, он в душе не желал этого, но тем не менее загубил столько народа. Если ты сейчас не попросишь меня помочь, ятагарасу погибнут, зато церемония посвящения никуда не денется. Ты все равно собираешься удрать отсюда, у тебя нет права призывать спасти это зло.

– Да, ты совершенно прав.

В тот момент, когда Сихо осознала, что Ямагами просто ребенок, она уже решила, как действовать дальше.

– Я возвращаюсь.

Глаза мальчика чуть не выскочили из орбит.

– Что?!

– Если подумать, я ведь поклялась стать ему матерью, но ни разу не сделала ничего, что сделала бы женщина, желающая ему добра. Если у ребенка слишком много силы, надо научить его пользоваться ею. Кто, кроме матери, объяснит, что хорошо, а что плохо?

Щенок выпрыгнул из рук мальчика.

– Что ты задумала?

– Попробую еще раз заняться его воспитанием, как будто он мой сын. А потом вместе с ним хочу попросить прощения у погибших из-за него ятагарасу, обезьян, принесенных в жертву женщин.

Сихо говорила так уверенно, что сама удивилась.

– Эй, что за чушь? – растерялся мальчик, озадаченный этой резкой сменой настроения, но, заглянув ей в глаза, ахнул: – Все ясно. Ты слишком долго пробыла на горе.

Он вдруг нахмурился и заговорил грубо:

– Очнись! Ты не в своем уме! И рискуешь погибнуть!

– Не в своем? Возможно. Но на уме у меня именно это.

Они незаметно поменялись местами. Теперь он пытался во что бы то ни стало остановить девушку.

– Ты могла бы спокойно убежать, а теперь твое сочувствие погубит тебя ни за что. Если вернешься туда, то можешь больше никогда не увидеть свою семью.

Однако Сихо не слушала.

– Я не собираюсь умирать и тем более не собираюсь погибать ни за что. Бабушка, конечно, рассердится, она всегда говорила, что даже доброты должно быть в меру, но думаю, она меня поймет.

Посмотрев на решительно настроенную Сихо, мальчик поднял глаза к небу, будто говоря, что сдается.

* * *

– Не прощу! Никогда не прощу! Мерзавка, опять меня предала!

Жалобные крики Ямагами, доносившиеся из колыбели, не только не утихали, но, наоборот, становились все громче.

– И правда, какая гадкая женщина! – кивал Оодзару с победоносным видом, но ни одного из его обезьяньих слуг вокруг не было.

Надзукихико стоял поодаль, прячась за выступом скалы, и внимательно наблюдал за тем, что происходило в комнате. Руку дергало от пульсирующей в ритме сердца боли, которая усиливалась со временем: чувствительность пальцев уже совсем пропала.

У ятагарасу есть только один шанс. Они договорились, что с восходом солнца молодой господин убьет Ямагами, а подчиненные прикончат Оодзару. Надзукихико придется самому, одним мечом расправиться с божеством. При этой мысли на ладонях выступал пот. Из-за ожога правая рука почти ничего не чувствует, придется действовать левой.

Нельзя потерпеть неудачу. Рядом прячутся подданные, готовые оказать поддержку. Солнце – союзник ятагарасу. Хорошо бы на рассвете получить хоть небольшое преимущество…

Пока он так думал, вопли Ямагами из колыбели вдруг прекратились. В то же время снаружи зашумели обезьяны.

«Что случилось?»

В комнату влетел один из прислужников. Он стал шептать что-то на ухо Оодзару, и у того – впервые на памяти Надзукихико – лицо вытянулось от изумления.

– Что ты сказал?!

Видимо услышав, что