скорее, расширенное видение, которое возникает в результате моментов интимности, но только тогда, когда клиент, уже после того, как прошел волшебный миг интимности, настойчиво продолжает прикладывать усилия.

Пример интимности в психотерапии. Бетти, которая сетовала на перемены в своем отце, продолжала работать с болью, которую ей причинила эта перемена. Теперь, через некоторое время после прошлой беседы (эпизод 2.7Б), она возвращается к этой теме. В начале этого отрывка она переходит от третьего (стандартного) уровня к четвертому:

Эпизод 2.9

Клиентка – Бетти Стивенс, психотерапевт – Карлтон Блэйн

К-41. Я понимаю, что все время возвращаюсь к этому кулону, который отец подарил мне на той вечеринке, когда мне исполнялось семь лет, и я не знаю сейчас, что это значит для меня, но это снова занимало мои мысли сегодня.

П-41. Угу.

К-42. Я надела сегодня этот кулон. Видите? (Он висит у нее на шее, и она протягивает его психотерапевту.)

П-42. Да, он очень милый.

К-43. Это совсем детский подарок, я знаю, но… (плачет).

П-43. Но?

К-44. Но он так много значит для меня. (Продолжает плакать.) Это… это… это, как будто…

П-44. Ммммм.

К-45…Как будто он… (рыдания) он тогда любил меня. Он любил меня тогда, я знаю, любил (громко плачет).

П-45. Тогда он любил вас.

К-46. Да, тогда он любил меня (плач ослабевает; голос понижается, становится более задумчивым). Но тогда я… но тогда я… что я сделала? Я сделала что-то так, что он перестал любить меня и сердился все время. Что я сделала? (Снова плачет, протестующий тон.)

П-46 (тихо, настойчиво). Что вы сделали, что заставило его перестать вас любить?

К-47 (плач прекращается, взгляд расфокусирован, внутренний поиск). Да… (погружаясь все глубже). Да, что это было? Что я сделала? О Боже!

П-47 (молча ждет).

К-48. Я думаю, что знаю (снова рыдает, лицо несчастное). (Пауза, ничего не осознает, кроме мыслей и чувств внутри себя.)

П-48 (молчит, затаив дыхание).

К-49. Я знаю (спокойно, твердо, смирившись). Я знаю: я стала женщиной!

В этот момент внутри у Бетти что-то раскрылось, и она начала быстро осознавать то, что она уже знала, но не позволяла себе знать так долго. Это внутреннее осознание было гораздо больше того, что она могла свести к словам. В этом расширении внутреннего зрения и состоит движущая сила ее лечения/роста. Бывают моменты, когда это осознание не нуждается в словах. Психотерапевт и клиент были очень близки эмоционально; их головы и туловища наклонены и сближены; они не касались друг друга, потому что в этом не было необходимости. Момент подлинной интимности.

Другие случаи возникновения интимности

Эрик[21], которого неоднократно ставили перед фактом того, что его участие в психотерапии поверхностно, сердито заявляет, что он не позволит изводить себя таким образом; это очень напоминает ему оскорбления отца. Психотерапевт снова и снова обращает внимание на его потребность в бегстве, и это усиливает раздражение Эрика. Распалившись, они обмениваются обвинениями. Оба напряжены; атмосфера накалена. Но никакого антитерапевтичного взрыва не возникает; напротив, клиент по-новому осознает свои внутренние процессы и эмоции.

Другой клиент, Лаура, привлекательная женщина, приходит в узеньких шортах и легкой накидке. Она хочет, чтобы мужчина-психотерапевт выразил восхищение ее красотой, отметил ее эротичность. Она намекает, что хочет вступить с ним в реальный сексуальный контакт. Психотерапевт подтверждает ее привлекательность, делает явным ее скрытое послание и настаивает на том, что она пользуется этим, чтобы избежать дальнейшей работы со своей потребностью нравиться и сохранить неуловимый контроль над ситуацией. Она начинает вести себя еще более вызывающе, предлагает снять накидку. Психотерапевт соглашается, что это выглядит волнующе и призывает Лауру проявить такую же смелость, когда она имеет дело со своими жизненными проблемами. Она ударяется в слезы и хочет, чтобы он обнял ее. Психотерапевт берет ее руку и говорит, что не будет обнимать ее, почти обнаженную, потому что он думает о том, что будет дальше. Это одновременно и похвала, и ограничение. Клиентка явно чувствует облегчение. Ее плач стихает, и она постепенно осознает свою уверенность в том, что единственная ее часть, которую желанные для нее мужчины могут оценить, – это ее сексуальность.

Джерри, недавно овдовевший пожилой мужчина, активно знакомился и пытался завязать сексуальные отношения с несколькими разными женщинами и добился некоторого успеха. Психотерапевт указывает на то, как небрежно клиент описывает свои приключения и как настойчиво он уходит от рассмотрения вопроса о его недавнем одиночестве. После нескольких сессий, посвященных этому паттерну поведения, Джерри соглашается с тем, что одиночество вызывает у него панику и что он впадает в ступор от горя и страха. Психотерапевт рассказывает о некоторых своих чувствах, которые напоминают чувства Джерри, и оба сидят какое-то время в молчаливом единстве. К концу приема клиент тихонько обнимает психотерапевта, говоря: «Я так устал гоняться за всеми этими цыпочками. Это такое облегчение – все это бросить».

В интимности люди разделяют глубокие и непосредственные переживания. Это выражается не в том, что говорится, а в глубине внутреннего осознания клиента и в его готовности сделать это осознание доступным для психотерапевта, в большей открытости психотерапевта и в том, насколько сильно он откликается на непосредственную внутреннюю жизнь клиента, в каком бы виде она ни проявлялась.

Интимность не является стойким состоянием отношений. Моменты интимности приходят, иногда длятся большую часть психотерапевтического сеанса, но они неминуемо заканчиваются. Если работа идет успешно, за ними последуют другие – до тех пор, пока клиент не внесет вновь обретенное внутреннее знание в свою жизнь за пределами консультационного кабинета.

Путешествие психотерапевта

Сейчас, оглядываясь назад, я очень удивляюсь тому, что так долго не обращал внимания на первостепенную значимость присутствия для психотерапевтической работы. Но еще более удивительно для меня, как много психотерапевтов и психотерапевтических систем тоже упускают это. По-видимому, психотерапевты часто настолько внимательны к содержанию того, что говорится, к своим теориям о динамике и потребностях клиента, что не замечают дистанцию, которая существует между ними и их партнерами.

Эта оплошность имеет, по крайней мере, две возможные причины. Прежде всего, это часть наследия сциентизма XIX в., которому отдали дань Фрейд и многие другие. Понятие о бесстрастном, объективном ученом докторе, врачующем своего «пациента», которому не нужно делать ничего другого, кроме как быть пациентом и давать необходимую информацию, было идеалом того времени и, невероятным образом, до сих пор имеет широкое хождение.

Другая причина также