берет начало в нашем стремление объективировать самих себя и наших клиентов. Одну из наиболее злостных форм этого стремления я называю «детективным жанром» в психотерапии. С этой точки зрения обстоятельства (неврозы, проблемы, симптомы), которые приводят к нам клиентов, рассматриваются как некоторый недостаток информации, и наша задача – исправить его с помощью умелой детективной работы. Мы должны найти исторические корни этих проблем, должны проследить, как они вызывают имеющееся несчастье, и затем раскрыть все это нашим клиентам, которые тогда должны будут исцелиться.

Конечно, такой подход не работает, но до сих пор многие психотерапевты сосредоточиваются на содержании, истории, информации, полученной от клиента и о клиенте. Они приносят свои теории в рабочий кабинет и стремятся подобрать для каждого клиента подходящую нишу в этих концепциях. Когда они находят такую информацию, то начинают обучать ей клиента и трактуют любое возражение как «сопротивление», которое должно быть преодолено, как будто клиент – это плохой ученик, которого нужно заставить выучить урок. Здесь нет места для внимания к тому, насколько полно клиент может быть захвачен работой. Это едва ли имеет значение.

Конечно, сейчас я лишь пародирую некоторых психотерапевтов. Многие из них никогда не впадают в такие крайности. Безусловно, чуткий психотерапевт всегда внимателен к присутствию и работает с ним или с его нехваткой. И все-таки удивительно, как мало внимания этому понятию уделено в соответствующей литературе.

Разумеется, психотерапевты считали, что «раппорт с пациентом» – это то же самое, что присутствие. Это не так. раппорт – совсем другое дело; он принадлежит сфере отношений между психотерапевтом и клиентом, но не направляет внимание на погруженность клиента в собственную субъективность. Точно так же многие авторы и учителя обращались к понятию «мотивация клиента», тем не менее мотивированный клиент – не всегда истинно присутствующий клиент.

Еще более удручающим является частый недостаток внимания к присутствию психотерапевта и поощрение «объективности» и «психотерапевтической отстраненности». В самом деле, есть такие, кто считает, что полное присутствие психотерапевта – это форма контрпереноса! «Психотерапевтическая отстраненность», пребывание на безопасном расстоянии от клиента была – и для некоторых все еще остается – идеалом, хотя это анти-терапевтично по сути. Боязнь вовлеченности, которую выражают подобные доктрины, заставляет удивляться тому, что побудило представителей этих теорий избрать для себя сферу, суть которой – взаимоотношения.

Объективность была не вызывающей сомнения парадигмой для всех дисциплин, которые стремились быть признанными как научные. Прекрасно, у них было почти сто лет на эту попытку; сейчас наступило время для новой парадигмы.

Я уверен, что новой парадигмой – для психотерапии, для психологии, для науки, для общества, для нашего времени – является (и должно быть) признание центрального положения субъективности. Субъективность означает все, что протекает внутри каждого из нас индивидуально, частным образом и только частично осознанно.

Понимаемая таким образом, эта парадигма делает предметом нашей главной заботы (со всех возможных точек зрения – личной, коллективной, социальной, научной) интенцию, смелость и страх, то, как мы встречаем неопределенность своей жизни, свою смертность и само наличие в нас духа.

Что еще мы можем сказать об этой новой парадигме? В соответствии с ней:

• люди являются центром внимания любого знания;

• знание – это не вещь «там», а переживание «здесь»;

• там – это всегда некий вывод, выбор из намного большего, и поэтому то, что мы говорим о «где-то там», всегда является частичным утверждением;

• следовательно, чтобы узнать о «там», мы должны изучить «здесь»;

• что бы мы ни узнали о «там», это открытие должно быть определено через «здесь».

Представляется возможным предложить некоторые выводы из этих утверждений:

• первичная реальность – это реальность «здесь»;

• мы не можем изучать «здесь» с помощью методов «там» (последние сто лет было множество бесполезных попыток);

• знания «здесь» являются фрагментарными, противоречивыми и абсолютно неполными;

• очень важно не применять стандарты «там» к реальности «здесь», естественно, завершенность, отсутствие двусмысленностей или противоречий – это критерии для «там», которые могут быть, а могут и не быть приемлемы для «здесь».

Эта парадигма никоим образом не отрицает «там»-науку или «там»-знания; она просто показывает, что эти знания сейчас недостаточны и что такими они и останутся в любом случае. Весьма вероятно, что если мы будем лучше разрабатывать «здесь»-знания, мы сможем понять, как они могут совмещаться с «там»-знаниями.

Глава 3

Присутствие психотерапевта и альянс

Если психотерапевт хочет быть достаточно чувствительным к попыткам клиента достичь присутствия на уровне критических обстоятельств, он должен привнести в работу собственную субъективность. Таким образом, собственное присутствие психотерапевта необходимо для постоянного поддержания эффективного психотерапевтического альянса[22].

В этой главе приводится обзор способов оказания клиенту помощи в достижении большей глубины субъективности. Кроме того, в ней проанализировано то, насколько сильно партнерам по психотерапии необходима открытость для погружения в совместную работу. Этот анализ иллюстрирует саму природу психотерапевтического альянса.

Психотерапевтический альянс – это могущественное соединение сил, которое питает энергией и поддерживает долгую, трудную и часто болезненную работу, необходимую для жизнеизменяющей психотерапии. Здесь психотерапевт выступает не бесстрастным техником-наблюдателем, а напротив – совершенно живым[23], человечным компаньоном клиента.

В этом отношении мои взгляды существенно отличаются от традиционного понимания психотерапевта как искушенного, но объективного управляющего психотерапевтическим процессом.

Глядя на рис. 2.2, мы видим, какую большую часть психотерапии нужно проделать именно на уровне «критических обстоятельств». Психотерапевтам необходимо помнить, что погружение на этот уровень достигается не так легко и удержаться там тоже трудно. Необходимо быть терпеливым и к самому себе, и к клиенту. Для достижения этой задачи необходимы некоторые высшие формы психотерапевтического искусства.

Достижение большей глубины психотерапевтического объединения

Хотя бо́льшая часть самой ценной психотерапевтической работы проходит на уровне критических обстоятельств (четвертом уровне), не стоит ожидать, что можно сразу перейти непосредственно к этому уровню. Наоборот, для этого часто необходимо провести важную подготовительную работу на уровне стандартных бесед (третьем). Конечно, задерживаться на формальном (первом) уровне или уровне поддержания контакта (втором) не стоит, за исключением тех случаев, когда клиенты тревожатся настолько сильно, что любое углубление в психотерапию может оказаться разрушительным для их жизненного уклада. (В таких случаях можно было бы спросить, подходит ли им жизнеизменяющая психотерапия.) С другой стороны, существуют моменты, когда клиент и психотерапевт, которые хорошо работают на уровне критических обстоятельств, погружаются в интимность (пятый уровень).

В работе по удержанию глубины могут помочь следующие психотерапевтические шаги:

• передать клиенту ответственность за ход интервью;

• делать явным то, что демонстрируется, но пока не осознается;

• проникнуть в