На этом моя роль в данной истории, если не считать заполнения бумаг вместе с Джедом, была окончена, независимо от того, чем все завершится. Мы сели в комнате ожидания для родственников пациентов. Я попросила маму Сьюзен рассказать о своей дочери, чтобы отвлечь ее от переживаний. Разговор на другие темы в таких случаях не поможет. Я задала ей вопросы, на которые родители обычно охотно отвечают, спросила, например, как дочь ведет себя в школе, есть ли у нее друзья.

— Да, у моей дочери много друзей, она любит нетбол, своеобразную разновидность баскетбола. Она хорошая девочка, с ней никогда не было проблем, — грустно ответила мне мать Сьюзен.

Я принесла ей чашку кофе из кофемашины. Женщина уже начала пить, и тут к нам вышли врачи. Интуитивно я заранее знала, что произойдет дальше. Мать Сьюзен тоже не сомневалась в том, что ей сейчас скажут. Она посмотрела на докторов и покачала головой.

— Не надо, — произнесла она. — Не говорите. Я не хочу услышать эти слова.

Она трогала лицо руками, словно пытаясь понять, реальность ли это или кошмарный сон. Затем она повернулась к стене. Ее голос был так же спокоен и лишь чуть-чуть прерывался.

— Я не смогу слушать то, что вы хотите мне сказать. Пожалуйста, не говорите мне это.

Я положила руку ей на плечо. В этой истории я была посторонним человеком, и все же сейчас мы вместе оказались перед лицом этой страшной трагедии, которая разделила жизнь женщины на «до» и «после».

— Послушайте, Каролина, — сказала я ей, — вы должны это услышать.

Женщина начала всхлипывать. Я тоже была готова заплакать. В своей работе мы можем сталкиваться с такими моментами не одну тысячу раз, но это не меняет дела: ты не можешь остановить слезы, текущие из глаз, слезы, которые связывают тебя с трагедией другого человека.

Тогда доктор заговорил тоном, которым он обычно разговаривает с учениками.

— Я должен сказать вам, что, несмотря на все усилия, нам не удалось добиться отклика от организма вашей дочери, — сказал он.

На самом деле врачи все это время делали девочке непрямой массаж сердца, делали его, даже когда доктор произносил свою речь. Они знали, что все кончено, и просто тянули время, поэтому доктор мог произнести эти слова в любой момент. И они хотели дать возможность женщине последний раз обнять свою дочь, прежде чем все завершится.

Мы снова вошли в реанимацию. Все отошли в сторону, чтобы дать нам возможность побыть со Сьюзен. В горло девочки все еще была вставлена трубка, но теперь она выглядела спокойной, можно даже сказать, что у нее был нормальный вид. Мама девочки взяла девочку на руки, оплакивая свое горе.

Я, в свою очередь, должна была уйти. Я не могла больше смотреть на эту картину и не могла остановить льющиеся из глаз слезы. Чтобы хоть как-то привести себя в порядок, я пошла в туалет, умыла лицо, а затем вышла на улицу к нашей машине. Тем временем Тони и Джед уже убрали в машине и сложили оборудование.

Обычно после таких трагедий тебе приходится ехать на самые рядовые вызовы, например, к человеку, у которого произошло растяжение голеностопа или что-нибудь совершенно безобидное. Когда ты приезжаешь к ним, то хочется кричать: «Ваша травма ничто! Вы бы знали, что мне только что довелось пережить!» Но, конечно, ты молчишь. И никогда не знаешь, каким будет следующий вызов.

Поступил новый вызов с сообщением о том, что у 22-летнего парня произошла передозировка лекарств. Когда я приехала к нему домой, меня встретила молодая женщина с ребенком на руках.

— Это мой молодой человек, — сообщила она мне. — Он взбесился, узнав, что я вызвала вас, — с этими словами она ушла в комнату и закрыла за собой дверь.

Я вошла в крошечную спальню, почти все пространство которой занимала кровать. На ней лежал молодой парень, который с интересом смотрел на меня. Женщина говорила правду: по взгляду мужчины было понятно, что он не желает, чтобы ему кто-нибудь помогал.

— Какого черта вы пришли сюда? — проворчал он, поворачиваясь лицом к стене и натягивая на голову одеяло.

— Меня зовут Лиза. Ваша девушка волнуется за вас. Я приехала проверить, все ли в порядке, — сказала я приободряющим тоном. — Что случилось?

— У меня передозировка, понятно? — парень был раздражен, в его голосе не слышалось ни капли сожаления.

— Что вы принимали?

— Вот это, — он показал пальцем на маленькую упаковку «Ибупрофена», болеутоляющего и жаропонижающего лекарства.

— Сколько?

— Все что было.

Упаковка была пуста. Но в ней только восемь таблеток. Это не слишком опасно. Из собственного опыта я знала, что в этом случае шансы отравиться или серьезно навредить своему организму достаточно малы. «Как он себя сейчас чувствует», — подумала я.

— Черт побери, я что-то непонятно сказал?! — снова пробурчал парень. — Почему вы все еще здесь?

Да уж, какой ворчливый тип. Он ни капельки не хочет, чтобы ему кто-нибудь помогал. В тот день у меня было много дел, и я уже хотела уйти и оставить парня наедине со своими проблемами. Этот мужчина негативно настроен, а вокруг есть очень много людей, которым действительно требуется моя помощь. Но я должна была попытаться помочь ему.

— Слушайте, — сказала я. — Если вы не хотите разговаривать со мной, то я уйду. Но не могли бы мы немного поговорить, чтобы я убедилась, что эти таблетки не нанесут вам никакого вреда?

Мужчина нехотя согласился. Он рассказал мне немного о себе, своем состоянии здоровья и лекарствах, которые принимает. В таких случаях моя основная задача — позвонить в местное отделение Национальной информационной токсикологической службы (организации, предоставляющей данные о различных ядовитых и токсичных веществах), чтобы убедиться, что доза «Ибупрофена», которую принял парень, не причинит ему вреда. Я была уверена в своем выводе, но все же нужно соблюсти формальности.

Однако только я начала набирать номер отделения службы, как парень прервал меня. «Я хочу с вами поговорить», — жестами показал он. Сейчас он выглядел уже более спокойным и был немного расстроен. Возможно, он перестал сердиться потому, что было понятно, что он не сделал ничего плохого. Звонок может подождать.

— О чем вы хотите поговорить? — спросила я.

Вместо ответа он начал плакать. Произошла очень резкая перемена: за несколько минут парень из раздражительного человека превратился в плаксивого. Я озадаченно смотрела на него. Было понятно, что что-то сильно беспокоило мужчину.

— Простите, — сказал он. — Я не хотел с вами ругаться. Просто ужасно себя чувствую и не знаю, что делать.

И парень изложил свою историю. Он находился в очень сложном положении. За два месяца до описываемых событий над его девушкой, которая недавно родила ребенка, серьезно надругались. Когда женщина однажды вечером шла по улице, на нее напала группа отморозков и по очереди изнасиловала ее. Иск об этом даже еще не дошел до суда, когда молодые люди уже были осуждены по другому делу. Но по какой-то причине мужчина считал, что девушка хочет от него уйти из-за этой истории. В то же время он винил себя за то, что не смог защитить ее.