И вообще, я от тех калорий хоть удовольствие испытала. А здесь что? Зазря набранные килограммы, — горестно вздохнула я.

— Ладно вам ссориться, пойдемте лучше обедать, — примирительно позвала нас Гиля.

Барсик, все еще насупленный, нехотя поднялся с любимого места с дивана и поплелся на кухню. Ну меня тоже уговаривать долго не надо. Есть хочу зверски.

Ох… бабушка как всегда расстаралась. Мне даже неудобно стало, что я никак не помогаю в готовке, о чем я тут же и сообщила. Но Гиля лишь рукой на меня махнула, и правильно сделала, потому что повар из меня не то чтобы никакой, а совсем плохой.

Начать трапезу я решила с густого наваристого томатного супа, украшенного веточкой петрушки. Съела немного, чтобы оставить место для утки в сливочном соусе и воздушного пралине со взбитыми сливками.

Ммм… моя любимая фигура, прощай и прости. Мы столько лет жили душа в душу, но я просто не смогу больше тебя поддерживать, потому что это все сильнее меня. Ощущение такое, что обедаю в лучших ресторанах судя по блюдам и их разнообразию.

Поев, окончательно расслабилась и вот тут-то кое-что вспомнила. А именно свои приключения в облике кота и осторожно поинтересовалась, отчего у меня иногда вполне так проскальзывали кошачьи инстинкты.

Кот, как услышал это, даже вроде как пятнами красными весь пошел. Да мне самой стыдно… ну пра-а-вда.

— Это вам повезло, что я не уехала куда. Неужели ты думала, что такие преображения бесследно проходят? Запомни, чем дольше ты находишься в чужом теле, тем больше перенимаешь его поведение, привычки и инстинкты, и даже образ мыслей, — наставительно произнесла бабушка.

— То есть если очень надолго зависнуть так, то можно вообще превратиться в кота? — в ужасе я застыла с очередной ложкой десерта у рта.

— Именно.

— Кошмар какой!

— Вот поэтому без меня пока в подвал ни ногой, имей ввиду. А тебя, — она обернулась к Барсику, — вообще пороть надо.

Кот насуплено отвернулся, впрочем, видимо все же осознавая свою вину. Не уследил, да мало того, еще и спровоцировал перевоплощение.

— Ладно уж, сегодня даю время гулять, но завтра начнем учиться. Итак двадцать пять лет псу под хвост, — заворчала моя старушка.

Я согласно закивала.

После сытного обеда и утренних приключений захотелось вздремнуть немного, что я собственно и сделала.

Эх, живу как в отпуске. Знай себе ешь, да спишь — красота…

* * *

Проснулась я от того, что кто-то методично стучал мне по лбу чем-то мягким, но от этого не более приятным, чем если бы мне стучали чем-то твердым.

Блин! Вообще стучать кому-то чем-либо по лбу не надо.

В принципе.

Еще не открыв глаза я схватила этот молоток и… кто-то отчаянно взвизгнул рядом с моим ухом. Барсик в испуге таращил глаза и пытался хоть что-то понять спросонок.

— Ага! Попался!

Лапу я ему все-таки отдала, но кот еще какое-то время обиженно дулся и не разговаривал со мной.

Нет, ну нормально? Как-будто я ему прям больно сделала. Значит как по мне морзянку выстукивать, так это ничего, переживет Яся, а как его величество разбудили вероломно, так все, тушите свет. Нас обидели…

Вообще какой-то странный у меня фамильяр. Где от него польза, вот где, а? Одно вредительство пока что…

Я тоже решила не разговаривать с котом, молча собралась, решив, что можно и прогуляться. Раз обучения сегодня не предвидится.

Этот лысый вредина ужом выскользнул за мной в дверь и тише мыши плелся сзади, пока я гуляла по мостовой. На самом деле я была конечно рада, что он не оставил меня одну, так как все-таки город я пока еще не знаю, и очень не хотелось бы здесь потеряться.

Так мы и шли, я в своем нарядном голубом платье, закрывающем щиколотки, и понурый фамильяр, иногда что-то вякающий мимо проходящим кошкам и котам.

В конце концов какой-то момент я не выдержала и спросила Барсика:

— Слушай, а какое здесь сейчас время года?

— Лето, — вяло ответил лысик.

— А месяц какой?

— А у нас нет месяцев. Лето и лето.

— А потом, после лета что?

— Осень. Она немного прохладнее лета. Но не сильно. За осенью зима, но ниже плюс десяти температура не опускается.

— Ух ты… ой знал бы ты как меня наши зимы доконали! На одну одежду разоришься. А уж сколько люди ломают рук и ног — одним богам известно.

— Знаю, бывал у вас как-то.

— Да ты что?

— Ага, связь с твоим миром устанавливал. Ну чтоб тебя найти.

— Ух ты… так значит я тебя там видеть могла?

— Не могла. Я невидим был. Ты кстати не дослушала, — укоризненно покачал головой Барсик, и я тут же устыдилась. — За зимой всегда идет весна. Самое красивое время года. У нас повсюду цветут розовые винные деревья. Весь город в цветах утопает так, что неба не видно…

Признаться я и так обалдевала от ярких красок Табаты, и представить, что весной она бывает еще цветистее, просто не могла.

В неспешных разговорах с котом я не заметила, как мы дошли до набережной, наполненной снующими туда-сюда людьми и… ну и прочими товарищами. Каменистые дорожки разбегались в разные стороны, но все они вели к воде.

Я застыла как зачарованная, не в силах даже с места двинуться. Такое море я прежде видела только на картинках с далеких-далеких островов. Что сказать, я и на нашем родном-то море не бывала ни разу, а тут сразу бах, и иноземное.

Оно переливалось всеми цветами лазурного и бирюзового, играло пушистыми волнами, пенилось и бурлило, заглушая плеском воды далекие крики чаек. Я так и стояла бы с открытым ртом еще черт знает сколько времени, если бы не почувствовала на своем плече чужую холодную хватку.

Рот я тут же закрыла и в удивлении подняла взгляд. Это кто это меня там лапает?

— Дама должна отойти в сторону, когда такой человек как