ребёнок будет для него дополнительной обузой – плюсом к той, какой медленно, но верно для него становилась я. Так что вопроса, сохранять беременность или нет, не возникло.

Нашли знакомого доктора, которому я заплатила за возможность ничего не чувствовать при процедуре – тогда за это приходилось выкладывать большие деньги. Женщин сплошь и рядом «чистили» без наркоза, никто их не жалел, и абортарии изрядно смахивали на тюрьмы с камерами пыток. И, отдав триста рублей, я просто уснула, проснулась, оделась и поехала домой. Тряслась в промёрзшей электричке, подтекая кровью, и думала: надо же, как легко отделалась… Никаких ощущений!

Выдохнули и стали жить дальше. На фоне пропитывавших нас идей гуманизма и традиций классической русской литературы, не готовой к счастью всего мира в обмен на слезинку ребёнка, случившееся виделось не имеющим ко всему этому ни малейшего отношения. Высокие идеи – там, в книгах и фильмах, а здесь реальная жизнь: ГИТИС, учёба.

Очень переживала, когда наши отношения начали портиться и стало очевидно, что Андрею всё это больше не нужно. Я снова теряла единственную опору. Человек, который, как мне казалось, пришёл в мою жизнь вместо мамы, пробыл в ней совсем недолго. Однажды я собрала свои скудные пожитки и уехала – снимала какие-то жуткие комнаты, скиталась по углам, продолжала учиться.

Постепенно выяснилось: то, что мои преподаватели приняли за актёрский талант, оказалось не искусством лицедейства, а иным (надеюсь) талантом – способностью убеждать, высказываться, транслировать другим вдохновляющие меня идеи. Это не актёрское, а скорее преподавательское качество, оно необходимо учителям, пропагандистам, спикерам, тренерам. Все хорошие педагоги, встречавшиеся на моём пути, им обладали. Вот только глаза, как говорится, горели не у всех преподавателей.

Например, Марк Захаров, явно скучая и тяготясь, порой цедил: «Ну давайте, поразите меня…» – и ты сразу чувствовал себя полным ничтожеством – да чем ты можешь поразить самого Марка Захарова? Впрочем, на моей памяти одной студентке всё-таки удалось вызвать неподдельный интерес Марка Анатольевича (правда, не совсем уверена, что профессионального толка) – в ответ на требуемое она быстренько оголилась до пояса: «Хм… Смело, смело!»

А некоторые вели себя со студентами так, что сразу хотелось что-то делать, пробовать, творить, удивлять. Это наблюдение открыло мне качество, которое я всегда хотела применить в обучении родам. Чувствовала – у многих, кто этим занимается, не получается успокоить женщину, ей всё равно неуютно и страшно. На примере талантливых гитисовских преподавателей я поняла: хорошо учить – делать это так, чтобы человек вдохновлялся, стремился пробовать. И очень рада, что именно такие отзывы получаю после своих курсов Родить Легко – хочется рожать, становится не страшно.

А вот находиться в образе оказалось совсем не моим. Показательный момент: мне всё время давали роли героинь и красавиц. Я себя такой, разумеется, никогда не ощущала, особенно после «комплиментов» мамы на тему моей блеклости и невзрачности. И понятно, что по поводу своих внешних данных оставалась более чем скромного мнения. Когда меня ставили на роль очередной роковой красотки, не знала, куда деваться. Чувствовала себя неуютно, не понимала, как говорят, как двигаются уверенные в себе красавицы – а это должно идти изнутри.

Но однажды, когда требовалось представить какую-то самостоятельную работу, мы с напарником выбрали рассказ Андрея Битова, героиня которого, девочка-люмпен, почти бомж, пытается познакомиться с привлекательным юношей. И тот, поначалу толком не разглядев, так как дело происходит поздним вечером в какой-то тёмной арке, проявляет к ней интерес. А потом, когда светлеет и становится понятно, что девочка замызганная и неопрятная, хочет от неё избавиться, но та уже прилипла к нему.

Вот эта роль села на меня как влитая, в ней я выглядела полностью органично. Педагоги восторгались: «Инна наконец раскрылась, как здорово!» Никто из них так и не понял: это отнюдь не означало, что я раскрылась как актриса – нет, просто случилось точное попадание в самоощущение, совпадение образа с реальностью.

Наверное, это стало моей единственной по-настоящему хорошей ролью.

Глава 14

Про пену

После одних красивых, сильных родов девочка на прощание неожиданно выдала:

– А отдельное спасибо – за то, что ты за всё время ни разу не сказала «маточка», «схваточка» и «малышик»…

Вот, оказывается, чем ещё можно испортить впечатление от родов! Поди догадайся, что именно нужно каждой конкретной женщине. Для кого-то приходится выступать в роли нежной мамы, другой – опорой для давшей слабину силы воли, а кому-то нужно иметь рядом сурового друга, который строго велит утереть сопли и не сметь раскисать.

Сначала меня это просто позабавило, но благодарность запомнилась. Задумалась: а случайно ли я так не говорю? Какие смыслы и подтексты заложены в подобных уменьшительно-ласкательных формах?

В рассказах многих специалистов, помогающих в родах, часто встречаются умилительные определеньица: маточка сделала схваточку, помассировали спиночку, понюхали аромамаслице, шеечка раскрылась, долгожданный малышик выплыл в наши нежные рученьки – вот какие мягенькие родики!

Очевидно, что женщину хотят утешить: мол, всё будет не так страшно. Пугает же слово «схватка»! Представляется какой-то бой, рычание и кровавое мясо… Кто нападает? Конечно же, роды – кусают бедную женщину, хотят сожрать её.

Рожаю с молоденькой девочкой, самое начало, раскрытие небольшое. Слышу: на каждую схватку она громко и даже немного воинственно звучит (так говорят акушерки о звуках, которые издаёт женщина в родах). Звук при этом какой-то нарочитый, а не органичный и утробный, как бывает, когда роды уже в разгаре.

Послушала её «пение» и вот прямо чую – что-то она не то делает:

– Давай-ка попробуй всю ту энергию, которую ты со звуком выбрасываешь в потолок, направить вниз, внутрь и тссс… Тихо…

Послушалась, попробовала. И пошло раскрытие.

Роды прошли прекрасно. Через пару часов обсуждаем процесс и её странные звуки. И тут муж насмешил:

– Инна, я её сдам! Она тебе изменяла!

– ???

– С другими курсами!

И там её, оказывается, научили: «Представляй схватку драконом и не робей! Вот он набрасывается, а ты выставляй кулаки и звуком транслируй – ууууууууу, не боюсь тебя!!!»

Суть та же: схватка – это боль и страх, спасайся кто как может, а производит её злая матка, которая гонит плод, не жалея бедную девочку… И помогающие в родах хотят сгладить эти суровые понятия, свести их в восприятии женщины до миленьких таких штучек, безобидных пустячков.

Или совсем убрать из лексикона: слово «боль» мы не произносим, «матка» – по возможности избегаем, а схватку именуем исключительно «волной» (впрочем, тут я соглашусь, так как схватка действительно имеет структуру волны, и это гораздо лучше