Похоже, от волнения я не придумал ничего лучше, чем лишиться сознания в самое неподходящее время, а потому не знаю, кто вызвал гвардейцев, и когда появилась кучка агентов, что окружали меня во время моего пробуждения. Должно быть, зверское убийство насильника демоном пробилось даже сквозь прочно укоренившееся среди еретиков отвращение к властям.

Разумеется, ни о чем таком я и не думал в тот миг, когда меня грубо растолкали и мое внимание сосредоточилось на более близких предметах. Первым из них была недружелюбная физиономия моего бывшего коллеги по Черному дому. Второй — его кулак перед моим лицом.

Потом я почувствовал боль в скуле, и человек в бледно-серой форме начал криком задавать мне вопросы, всякое воспоминание нашего общего прошлого было погребено под жаждой насилия, свойственной властям предержащим во всех Тринадцати Землях или, по крайней мере, в тех, где мне довелось побывать. К счастью, их пыл охладили мое положение у стены и преувеличенное число агентов. Я надел достаточно наручников на негодяев, а потому хорошо знал, что группа из более чем троих представителей Короны — простая рисовка. Тем не менее их ретивость стала не лучшим продолжением и без того мрачного вечера.

Оттащив от меня своих сослуживцев на достаточное расстояние, Криспин помог мне подняться и опереться на катафалк. На повозке лежало ничем не прикрытое тело киренца. Несмотря на кровотечение изо рта и безумство пережитого вечера, я оставался в хорошем и необычно торжественном настроении.

— Эй, партнер! — крикнул я. — Скучаешь по мне?

Криспин явно не собирался шутить. На миг мне показалось, что он готов обрушить на мое израненное лицо все худшее, что было в его натуре, но, как хороший солдат, сдержал свой гнев.

— Именем Хранителя Клятвы, что тут произошло?

— Я бы сказал, что здесь свершилось божественное правосудие, но я не настолько плохого мнения о Дэвах. — Я наклонился вперед так, чтобы нас больше никто не услышал. — То, что лежит рядом с нами, — оболочка человека, на совести которого недавно обнаруженный мною труп. Что до убийцы этого человека, то, если это существо имеет название, я не знаю его. Но если бы убийцей был я, то вы не нашли бы его останков и уж точно я не упал бы в обморок рядом с трупом. — С некоторым сожалением я заметил, что оставил на плаще Криспина кровавую полосу.

У входа в тупик собралась толпа еретиков, они что-то громко щебетали, бросая на нас взоры, полные страха и ненависти. Обморозням надо было как следует прикрыть тело, выставить надежное окружение и сделать все это быстро. Во что же превратился Черный дом с тех пор, как я ушел с королевской службы? Конечно, можно немного поколотить подозреваемого, но нельзя забывать о своих профессиональных обязанностях. Кем только они себя возомнили?

Годы, проведенные вместе в поисках подонков общества среди мусора цивилизации, убеждали Криспина в благонадежности моих показаний, однако для высших чинов свидетельств разжалованного агента, перешедшего на сторону преступности, было бы мало.

— У тебя есть доказательства?

— Никаких. Но если узнаете его имя и где он жил, то найдете там какой-нибудь предмет, оставленный им на память, что-нибудь из ее одежды, к примеру. Возможно, таких вещей найдется там даже больше.

— Ты даже не знаешь его имени?

— Криспин, на такие пустяки у меня просто нет времени. Я теперь работаю в частном секторе.

А между тем толпа становилась все возбужденнее, гневные крики перелетали через рыхлый кордон гвардейцев, преградивших вход в улицу, но я не мог разобрать смысл слов. Быть может, за убийство одного из своих киренцы требовали мою голову? Или известие о преступлениях убитого разошлось каким-то образом по округе? Или же честные и благоразумные люди пытались только выразить свое презрение к силам правопорядка? Как бы там ни было, а дело принимало крутой оборот. Я видел, как одному из гвардейцев даже пришлось усмирять людей, водворяя кого-то из киренцев на прежнее место в толпе и осыпая их ругательствами, задевающими национальные чувства.

Криспин заметил мое беспокойство.

— Агент Эйнгерс, возьмите Мэйрата и успокойте этих ослов, пока они не наделали глупостей. Теннесон, вы остаетесь за старшего. А мы с агентом Гискардом отведем подозреваемого в управу. — Он снова обернулся ко мне и застенчиво произнес: — Я должен заковать тебя в цепи.

Новость не потрясла меня, но и восторга я не испытывал. Я выпрямился во весь рост, и Криспин сковал мне руки, твердо, но без лишней жестокости. Не проронив ни слова, Гискард занял место впереди меня. Его отвратительный нрав смягчился, и я с удивлением заметил, что он не принимал участия в злоупотреблениях своих товарищей.

Оба провели меня к началу улицы, где двое агентов безуспешно пытались утихомирить толпу. Гискард, действуя в качестве клина, пытался расчистить нам путь, однако еретики, обычно покорные властям, не подчинялись. Положение казалось безнадежным и, во всяком случае, складывалось не в мою пользу. В особенности когда руки в цепях.

Криспин держался за рукоять клинка, грозного, но благоразумного.

— Данной мне властью агента Короны требую немедленно разойтись. В противном случае лишитесь королевской защиты.

Но толпа не унималась, грубость стражей порядка и неуважение к покойному довели их до открытого неподчинения. Хотя природная склонность еретиков к повиновению удерживала их от прямого нападения на нас, они не сдвинулись ни на шаг, чтобы исполнить распоряжения Криспина.

Криспин сжал висящую на его шее гемму. Затем он на мгновение закрыл глаза, и камень в оправе засиял мягким голубым светом, сочившимся сквозь пальцы. На сей раз его речь не допускала ни малейшего ослушания.

— Данной мне властью агента Короны требую немедленно разойтись. В противном случае вы лишитесь королевской защиты. Уступите дорогу или считайте себя врагами Короны.

Хотя он не повышал голоса, его слова разнеслись эхом над сборищем разъяренных людей, и толпа киренцев рассыпалась и в почтительном молчании прижалась к каменным стенам.

Око Короны — еще одна вещь, по которой я очень скучал с тех пор, как оставил королевскую службу.

Криспин кивнул двум гвардейцам, что защищали нас с флангов во время движения к главной улице. Когда мы прошли полквартала и скрылись из виду киренцев, Криспин оперся рукой о ближайшую стену и остановился.

— Я сейчас, — произнес он, задыхаясь и жадно глотая воздух ртом.

Око забирает силы своего владельца, и даже такой опытный агент, как Криспин, не в состоянии использовать магию камня, не изнурив себя самого.

Мы нервно ждали, пока Криспин восстановит дыхание. Я начинал беспокоиться. Нам бы сильно не повезло, если бы киренцы опомнились и всей толпой снова напали на нас раньше, чем мы выбрались бы из западни узкого переулка. Гискард опустил руку на плечо командира.

— Нам надо продолжать путь, — решительно произнес он.