– Смотришь, как играют сильные парни, или сам можешь показать класс?

– И то и другое. – «Боже, первое слово правды за весь вечер».

– Футбол?

– Именно! Самая клевая игра.

– Болеешь за «Скинс»?

Марк подавил торжествующую ухмылку: девушка увлеклась и позабыла притворяться тупой куклой. Дурацкая улыбка исчезла, и он опять видел перед собой милую Ли... частично.

– Само собой. Но вообще-то я болею сразу за две команды.

– И какая же вторая?

– «Бэрс». Видишь ли, я вырос в Чикаго и до сих пор питаю к «медведям» слабость.

– Бедняжка. – Она погладила его по руке.

– А ты? – Марк решил несколько перевести стрелки. – Ты тоже любишь футбол?

– Пришлось полюбить. Мой старший брат играл, так что я заделалась болельщицей.

– О! И за какую команду он играл?

Девушка вдруг напряглась, и Марк понял, что она открыла больше, чем собиралась. Так и есть: улыбка куклы Барби вернулась на место, и, небрежно махнув рукой, Кэнди ответила:

– То там, то тут.

Колсон был несколько разочарован, но, с другой стоны, эта игра помогла ему подавить ненужные сомнения и собраться. Он на работе, и у него есть обязательства перед нанимателями. Так что – вперед, боец.

Тут как раз появился Колин с салатами, и Кэнди набросилась на свой с таким аппетитом, словно ее месяц морили голодом. Марк решил не торопить события и также принялся за еду. Кроме того, он допил свой коктейль. Колин, решивший для разнообразия уделить немного внимания и спутнику шикарной блондинки, возник у столика и спросил, не нужно ли повторить. Марк покачал головой и попросил воды.

Когда Кэнди отодвинула тарелку, он улыбнулся и опять пошел в наступление:

– Как могло случиться, что никто не похитил такую красивую девушку и не надел ей на пальчик колечко?

– Видишь ли, я пока не встретила человека, которому можно доверить организовать похищение... ну, и все остальное. – Она усиленно хлопала ресницами.

– Правда? Как интересно. И какой же тип мужчин тебе нравится? – Еще рановато, но вдруг она все же скажет: «Тот, к которому принадлежишь ты».

– Пожалуй, больше всего мне нравятся старые и богатые. – Она захихикала.

Если бы он не знал, что все это не более чем игра, подобное заявление могло бы неприятно его поразить. Но теперь он лишь улыбнулся и спросил:

– Еще желательно какое-нибудь сердечное заболевание?

– Нет! – Девица смотрела на него с удивлением и непритворной обидой. – Я никогда никому не желаю зла! Тем более какой-нибудь ужасной болезни!

Ну надо же, даже находясь в образе, Ли не может вынести мысли, что кто-то способен так плохо о ней подумать. Марку все больше и больше нравилась эта девушка.

– А ты? – поспешно спросила Кэнди. – Какой тип женщин нравится тебе?

– Именно тот, к которому принадлежишь ты.

– О! – Она засмеялась. – Я так и знала, что ты это скажешь!

– Да нет же, я серьезно! Ты хорошенькая и веселая.

– То есть ты не хотел бы иметь дело с кем-то более... образованным? Неужели тебе не нравятся умные женщины?

– Они все зануды, – ответил Марк, и один Бог знает, чего ему стоило удержать лицо и не расхохотаться.

– Правда? – Она почему-то не улыбалась больше.

– Ну да. Я вообще считаю, что люди склонны придавать образованию слишком большое значение. Все эти буквочки, которые люди со степенями пишут после своих имен, всегда казались мне чертовски претенциозными.

– Подобная мысль как-то не приходила мне в голову.

Официант принес форель, и Кэнди с жадностью накинулась на еду. Марк ел и предвкушал завтрашний день. Ну, подожди, детка. Стремясь усилить впечатление, он добавил:

– Честно сказать, я стараюсь не встречаться с теми женщинами, что заведомо умнее меня.

– Это должно существенно сужать доступный вам контингент, – пробормотала девушка.

– Что?

– Форель – просто пальчики оближешь!

– Ода!

Кейт бросила взгляд на соседний столик, где устроилась та самая девица со своим кавалером.

– Видите блондинку? – спросила она Стива. – Вон за тем столиком?

– Да. – Стив задумчиво взглянул на Ли.

– Она сказала, что работает в вашей компании.

– Это правда. Мы ее взяли совсем недавно.

– О!

– А что такое?

– Да так... Живописная девушка.

– Не то слово! – Стив ухмыльнулся. – Если бы вы только знали...

– Я не понимаю, как вы могли взять на работу подобную девицу.

– А почему бы и нет?

Кейт вспыхнула, сообразив, что является в данный момент настоящим воплощением снобизма.

– Да в общем-то вы правы, – пробормотала она. – Нет никаких причин отказывать такой милой девушке.

– Давайте лучше обсудим наши дела, мисс Блум. – Стив поскорее вернул даму к насущным проблемам. – Итак, почему мы должны верить, что ваша компания не занимается промышленным шпионажем?

– Я никогда не опущусь до того, чтобы воровать! – воскликнула Кейт, подавшись к собеседнику.

Почему-то ей было необходимо, чтобы Стив – ну и его сестрица, само собой, – поверил в ее честность.

– Пусть так. Но ведь это может делать кто-то другой. Например, один из химиков. И даже без вашего ведома... Прошу вас, дайте мне договорить. Вы не можете не признать, что все ваши новинки просто невероятно схожи с продукцией нашей компании, не так давно выброшенной на рынок.

– Но формула наших продуктов существенно отличается! – Кейт отпила вина и продолжала, стараясь сохранять спокойствие: – Стив, я готова признать, что считаю вашу продукцию действительно первоклассным товаром.

– Я так и понял. – Он смотрел на ее губы.

Кейт не часто краснела, но сейчас почувствовала, что щеки обдало жаркой волной. Итак, он заметил помаду. Ну и что с того? Она купила ее в магазине, как обычная женщина. Никто не лишал ее такого права. И все же ей вдруг захотелось поднести салфетку к губам. Однако мисс Блум тут же взяла себя в руки. Прятаться? Да ни за что!

– Я готова поклясться, что «Яблоневый цвет» не преступал закон.

– Я хочу в это верить, Кейт. – Мужчина внимательно смотрел на нее. – Действительно хочу.

– Но вы не можете мне верить, потому что ваша сестра считает меня воровкой.

– Хотите верьте, хотите нет, но я вполне в состоянии иметь собственные суждения, – сухо отозвался Стив.

Черт, этого не стоило говорить, с запоздалым раскаянием подумала Кейт. Наверняка руководящее положение сестры не доставляет ему особого удовольствия. Впрочем, он всегда держит себя в руках и демонстрирует лояльность. Даже больше – родственное участие. К такой-то корове. Или это из чувства долга?