Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни сердце, ни рассудок не принимают твоей болезни, чушь это несусветная, собачья чушь; я ведь совсем недавно летал с тобой в Киев, и веселились мы, и умеренно интересничала ты со страховидными бизнесменами, признававшимися тебе в любви, и говорили мы обо всем, и о том, что, по Достоевскому, «жить и не меняться – это безнравственно».
А! Вот о чем я забыл сказать у нашего товарища Малахова: о твоей жадности до жизни, о том, что ты не просто не боишься перемен, ты жаждешь их, ты учишься. Я ж видел, какой смертной тоской для тебя было общение с плоскими людьми, как пугали и отвращали тебя жлобы и нытики, жовиальная ты моя подруга. Я помню, как мы поездом ехали в Харьков, и я тебя смешил наполовину, если не больше, завиральными рассказами о своих альковных похождениях, и ты заливалась, как дитя, а смех твой, и ты ведь знаешь об этом, влюбить в тебя способен даже бирюка.
Мы в нашем «тандеме», когда он спешно и в силу обстоятельств организовывался, всегда «работали»: ты – красотой и умом, я – бравадой.
Жанна, я ведь спросил тебя, когда мы подлетали к Владивостоку (эпоха «Блестящих»), ты спала, вдруг встрепенулась, потому что в иллюминатор вдарило солнце, красота была – не описать, – и я спросил тебя, выведя (в 5 утра!) разговор на магистральное, чего ты больше всего хочешь и чего ты более всего боишься. Ты улыбнулась и сказала, что хочешь семьи и детей, а боишься больше всего не добиться баланса уверенности и неуверенности в себе.
Жанна, поп-певицы так не отвечают, посему ты не поп-певица, ты шепелевский бриллиант, гордость родителей и моя подруга, Рэмбо в юбке и Тиффани разом.
До полного забвения себя ты дурачилась в Астане, и даже мне, дуралею, было понятно, что ты влюблена, вот как раз до самозабвения, и танцевала ты без остановки, и смеялась без умолку, и я очень хочу увидеть и услышать эти танцы и смех снова, и так оно и будет.
…Я предпочитаю теологии метафизику и не надо вопить: я ж не против, чтобы вы веровали в свои высшие силы, я просто считаю уход Жанны Фриске верхом несправедливости, черт бы побрал вас и ваши небеса, которые рыдали вместе со мной.
«ЗАБИРАЮТ ЛУЧШИХ» – такой же идиотизм, как «ВРЕМЯ ЛЕЧИТ».
22-го мне 445, и чем ближе день, тем «злее пробирает меня явь», тем сильнее я скучаю по Брату Ромке, а отныне буду скучать по моей Жанне.
Вольно вам врать себе про время и про «лучших», я не виноват, что вам недостает мужества, я плакал вчера и плачу сегодня.
Не обнять более мою Жанну, не рассмешить ее сомнительными гривуазностями, не станцевать под нее и с ней танец грузинских лесорубов, но память выше веры, сильнее слез, а слезы очистительны, они глушат вину, и память делает нас выше, сильнее, лучше, дарит нам право пусть не на индульгенцию, но на избавление от шелухи, я под солнцем утираю слезы и шепчу: спасибо за дружбу, Жанна, спасибо, пока.
Юрий Лоза, которому исполнилось 60, и Алексей Глызин, который тоже разменял седьмой десяток, выжили потому, что у первого отвратный характер, а второму на все начхать, в том числе на юбилей и, боюсь, на Лозу тоже.
У Лозы полно претензий к жизни и к коллегам, у Глызина, кажется, нет ни единой. Лоза, как писал Бродский, «это памятник среднему пальцу», чемпион по воркотне, напоминает Ю. Антонова; Глызин, как писал Довлатов, «ходячий мемориал счастливых мгновений», у него золотая медаль по благостности, напоминает Рыжего «Иванушку».
Лоза видит себя Художником, Глызин является спецом по художествам.
Лоза суть самоед, он анализирует прошлое, много думает о будущем; Глызину интересно сегодня и сейчас, он живет точно подросток.
Хотя нет, совпадение есть: оба считают, что все зло от непрофессионализма, это бич, страна стонет от переизбытка непрофессионалов. (Лоза это говорит саркастично, Глызин это говорит иронично; сарказм и ирония, понятно, маски.)
Что меня удивляет в двух ветеранах, один из которых высокоинтеллектуальный бирюк, а второй, как выражается Шнур, солнечный…додуй, так это то, что уныние – это совершенно не их случай.
Они оба являют собой тот «олд скул», главной особенностью которого была и есть уверенность, что таланту суетиться незачем, нехай суетится бесталанная шваль.
Лоза прагматик и мнемоник, подробная память ему нужна для анализа, а Глызин если и прагматик, то очень скрытный, и память его избирательна, он помнит только добрые дни.
Как они сохранились, как вы понимаете после прочитанного, вопрос праздный – здесь нет никаких закономерностей. Вопрос другой: как сохраниться нам? С кого брать пример, если еще не поздно?
Или действительно проживать жизнь не геройски, а пусть неровно, но с удовольствием и качественно – это и есть незаурядность, обеспечивающая долголетие.
P.S. Оба, кстати, хорошо поют. Иногда даже хорошие песни.
Даже Алла знает, что музыка прекратила свое линейное развитие, перестала быть эксклюзивной, как мои шутки, которые я дарю беспощадно облизываемому девчонками Артему Шалимову. Как будто забыв аксиому «от осинки не родятся апельсинки», она вся существует на расстоянии клика.
Ситуация труднопроницаемая настолько, что исполнители перестали делиться на топовых и «сбитых». Артисты с большой буквы, просто артисты и даже артистишки – благодаря айподам, телефонам-проигрывателям и прочим гаджетам-девайсам легко и одновременно умещаются в кармашке рубашки. Да, в одном кармане все: Del Rey, Guns’N’Roses, Баста и любимый певец Армана Давлетярова – Крэйг Дэвид.
Я никому об этом еще не говорил, но считаю такое положение дел абсурдным. Потому что Take that и Марк Тишман соседить не могут, у них даже каденции взаимоисключающие! Но соседствуют же! Каждый сам себе набирает из интернета что и кого хочет и слушает. Музыкальных телепередач у нас, которые хоть сколько-нибудь приобщали бы к настоящему, кот наплакал.
Как теперь может заработать артист? Тонко: токмо живым выступлением, а за бугром – если продаст песню в сериал, да чтоб сериал был знаковый. Тонкие и умные артисты так и делают. Но сколько у нас таких артистов? Подавляющее большинство похоже на жертв вяловатой безысходности похмельного утра, которым едва ли не отказано в чувстве изящного.
Скажем так, список далеко не бесконечный, пополнение нам в ближнее время не светит, не спорьте, я вчера смотрел «Новую волну». Я даю вам несколько секунд, чтобы вы назвали мне имена тех, кто не упадет в обморок от слов «живой концерт». Та-а-ак, Нюша, Сергей Приказчиков («Пицца»), «Градусы»… who, как говорится, еще?
Но, по крайней мере, так хотя бы честно: не умеешь очаровывать людей живьем – пошел прочь без дальних разговоров. Мик Джаггер и Ко, отмечающие в турне беспримерные 50 лет существования группы, просят, нет, требуют, уже 4 миллиона за концерт – и правильно делают, ибо в наши дни это единственный способ заработать.