— Ты любишшшшшшь карианина?… тшшшшшшшш… не открывай глаза… отвечай… — настаивает наг.

— Я очень благодарна ему, он мне очень нравится, я еще не люблю, но точно влюблена… — как на духу докладываю змею.

И сразу чувствую, как леденееет от злости нага окружающий воздух.

— Я позволю ему завессссти гарем… любые сссамки… любое количесссство…для того, чтобы он не каксссссалсссся тебя…

— Алар — верный мужчина. Он не купится на доступных женщин… — бормочу я, чувствуя горькую обиду за своего командора.

— Верно, малышшшшка. Но, он в первую очередь мужчина… А у меня уссссловие… Есссли я не могу ссссстать для тебя полноценным мужем, то и ему сссссссссс тобой не сссспать. Я то выдерррржу… а он? — продолжал развивать свою мысль коварный змеище.

— Он тоже выдержит! — уперлась я. Змей ещё не знает, НАСКОЛЬКО я могу быть упряма!

— Посссссссссмотрррим… — и с чего это у Наказующего настроение вдруг стало таким хорошим?

— Смотрите! — уже всерьёз обиделась я.

В ответ слышу смешок, и шеи касается прохладный язык…

— Я зззнаю, как приуччччить твое телло к моему яду… и ссссс сссегодняшшшшнего дня эттттим займуссссь…посссле моего яда, тебе не ссстрашшшен будеттт ужже никакой яд…

От возмущения собираюсь открыть глаза. Но на лицо тут же ложится прохладная ладонь:

— Тсссссс… лежи… Ты ревнивая?

Молчу, судорожно пытаясь сообразить, как безопаснее ответить. Ничего не решив, отвечаю честно:

— Да. Ревнивая.

В ответ — довольное (!!!) шипение!

— Можжжжжет мне ссссссссовсемммм от гаррррема откасссссатьссссссссся?

Мое сердце, сворачиваясь от страха до размера финика, стремительно падает куда-то!

— Нет! ВАМ — не надо отказываться! — слишком быстро говорю я, заслужив недовольное цоканье. — Не надо ограничевать себя моей, весьма скромной персоной!

— Пожжжжалуй, я откажуссссь… совссссем! — решает для себя змеище, а я готова взвыть от досады. — Моя ссслужжжба…. забота о тебе……. времени совсссем на гарем не будетттт… зачем он тогда мне нужжжжен? Подарю гареммм…. командору! Пусссть радуетсссся!

«Ну ты и ГАД после этого! Костя Федотов!» — злюсь я, вспоминая персонаж из фильма «Республика Шкид».

А змей, проводит по запястью, закованному в адский неснимаемый брачный браслет:

— Ссссильно бесспокоит?

— Уже нет. Вы зализали рану… она почти сразу болеть перестала… — почти как доктору докладываю.

— Сссславно! Ты уже начала принимать мой яд! Значит выжжживешшшь! — резюмирует этот гад.

Мне становится жутко. Желудок сжимает спазмами боли.

— Тшшшшшшш… сейчассс выйдем из воды и я тебя покормлю….

Через несколько секунд я чувствую, как меня несут на руках… и тот, кто несет, идет уже НОГАМИ.

… усаживают в гору подушек.

Совсем рядом я различаю… знакомый запах командора! Так же, не открывая глаз, скатываюсь с подушек, и обмотавшись вокруг Алара, безудержно и безмолвно рыдаю. Сильные руки бережно прижимают меня к горячему телу. Командор, вылизывая мое лицо, успокаивающе шечет, какой я смелый детеныш. Как он меня любит. Что я самая лучшая на свете.

Еще долго я не могла успокоиться.

Пока не расслышала тихое:

— Нэр, отдайте илаи мне на руки. Она у меня быстрее успокоится!

Отчаянно мотаю головой, от чего она начинает кружиться, а к горлу подступает тошнота.

— Я думаю, это сейчас не самая хорошая идея, — спокойно отвечает нагу командор. Потом, укачивая меня, предлагает по-русски, — Кушать хочешь?

— Да, — отвечаю на том же языке.

— Открывай глазки, будем питаться… — подув легонько мне в висок, устало улыбается карианец.

Открываю… Напротив нас с командором, полулежит на боку Наказующий, внимательно и почти осязаемо ощупывая меня страшно-красивыми очами. Принц дисциплинированно сидит справа от нас, глазки в сторону пейзажа, терпеливо ожидая, пока мы присоединимся к трапезе.

Облизнувшись алым, раздвоенным языком, Наказующий вынес вердикт:

— Чтобы я в первый и последний раз слышал в моем присутствии, разговор на незнакомом мне языке. Дорогая, если это важно для тебя, я выучу твой земной язык. А до тех пор — не советую игнорировать мою просьбу. Хорошо, милая? Вы меня поняли, командор?

— Да, — одновремено ответили мы с Аларом.

Змей удовлетворенно кивнул.

— Ты не ответила… Так мне учить твой родной язык? Тебе БУДЕТ ПРИЯТНО? — уточнил он.

— Зачем вам так напрягаться, — перевела я взгляд на Шаатхара. Как-то он странно себя ведет. Прикинулся ветошью и не отсвечивает. Интересно, это потому, что сейчас он присутствует, банально говоря, при семейной сцене, в которую соваться «низззя», или тут что то другое.

— ТЕБЕ ЭТО БУДЕТ ПРИЯТНО? — уже заметно раздражаясь, повторил вопрос Яссин.

— Будет приятно, — чувствуя, как расслабляются напряженные руку карианца, ответила я.

— А теперь — еда, — неуловимым движением выхватывая меня у командора и усаживая к себе на колени, мурлыкнул невероятно довольный наг.

— Наказующий Яссин, вы кое о чем забыли. Я, конечно, понимаю, вы не привыкли заботиться ни о ком, кроме безопасности своего государства и высокопоставленных особ… НО! Детеныша надо переодеть, если вы не хотите, чтобы она застудила репродуктивную систему, и возможность ее материнства оказалась под угрозой! — вот это я понимаю, врач без границ! Рич приходит на помощь!!!

Наказующий даже не разозлился, наверное от удивления. Вряд ли с ним хоть кто-либо осмеливался так говорить.

— Нэр Рич, врач, опекун Илаи, и это он собирал ее по частям и выхаживал во время ураганной трансформации. Это благодаря ему детеныш выжил! — тут же отрекомендовал доктора командор.

Тем временем, врач спокойно подошел к Наказующему, забрал меня, не обращая на обалдевшее выражение его лица, и отойдя в сторонку, поставил на ноги:

— Я тебя оберну простынкой и подержу ее, как ширму. А ты эту мокроту снимай… Вон, кожа уже ледяная совсем! Изувечат мне ребенка эти самцы! Совсем ничего о заботе и детенышах не знают! Бросай мокрую одежду на землю. Постой! Разотру спину, а то почки, придатки и мочевой пузырь застудишь! Вот… надевай сухое…

Под успокаивающее ворчание Доктора Рича, я быстро переоделась.

— Вот теперь совсем другое дело! — полюбовавшись на сухую и уже согревшуюся меня, заметил врач. — Идем, сейчас кормить буду!

— … вещи… — заикнулась было я.

— Потом я заберу… — отмахнулся врач.

Вернувшись на ковер, он безопеляционно усадил меня на высокую подушку, и начал кормить, приговаривая: