— Можете сами установить себе рабочие часы, в пределах разумного. Заранее проверил ингредиенты, отсыпал, что указано в карте для данного замеса, и — свободен, можешь готовиться к занятиям или… гм… короче, делай что хочешь.

Из главной кладовой мы перешли в помещение поменьше, называвшееся приемной, чуть не до потолка заваленное мешками с солью, сахаром и мукой. В конце узкого прохода, оставленного между штабелями мешков, виднелась дверь на улицу. Подмигнув мне, Кендал ее отпер.

— Что скажете, мистер Бигелоу? Ваш собственный, персональный вход и выход! От этой двери ключ положено иметь только мне, но, если вам случится заработаться и вы захотите глотнуть свежего воздуха, я не вижу причины, почему бы вам… гм…

Он одарил меня этакой чопорной начальственной улыбкой и пропустил в дверь. Оказавшись на воле, я прикурил очередную сигарету, одновременно невзначай осмотревшись. Дверь, через которую я только что вышел, располагалась гораздо правее входа в главную контору пекарни. Так что, даже если во время моей вечерней работы кто-то, задержавшись сверхурочно, там и окажется, я все равно смогу входить и выходить незамеченным. А дом — вот он: чуть пройти по улице, всего в каких-нибудь ста пятидесяти ярдах!

Если Фэй Уинрой обеспечит появление Джейка в определенное время (хорошим темным вечерочком), это будет верняк. Я смогу, стоя в дверях, наблюдать за тем, как он подходит, а потом…

Что-то это больно жирно. Жуй корье, рубай опилки, я начальник лесопилки! Расклад такой роскошный, что я уж и не знал, нравится он мне или нет.

Я неспешно прошелся по улице, завернул в бар напротив дома. Заказал эля, сел.

Кендал. Просто ли это старый хлопотун, дедок, которому я понравился, как нравился многим пожилым людям, или это ставленник Босса? Никак я с ним не разберусь. Два раза, нет, даже три уже думал, что раскусил его. И каждый раз (вот и сейчас тоже) после того, как он практически сам объяснил мне, кто он есть, — ведь всю операцию преподнес на блюдечке! — нет, все равно опять и опять сомневаюсь.

Ну не годится он на эту роль, ни в одни ворота, что называется, не лезет. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, я просто не могу себе представить этакую личность замешанной в заказном убийстве. И все же… нет, вы врубаетесь? Ведь как раз это и делает его идеальной кандидатурой! Если (я подчеркиваю — если!) Босс мне не совсем доверяет, если и впрямь держит здесь своего крота, тогда старый пень Кендал как раз и должен быть его мальчонкой. Именно он или кто-то очень на него похожий.

Я так и сяк крутил и переворачивал это в голове, и то в одну сторону меня потянет, то в другую… Кем бы он ни был, Кендал далеко не дурак. Сам из огня каштаны таскать не будет, в том случае, конечно, если дело можно поручить малому попроще. И в качестве сообщника связываться со мной не станет. Все от него зависящее сварганит так, чтобы обвинить его было просто не в чем. А уж если я свою часть работы завалю, если облажаюсь или спалюсь, вот тогда…

О том, что будет тогда, думать не хотелось. Потому что, если я облажаюсь или спалюсь, дожить до следующего задания мне не дадут. Может, мне и в любом случае не дадут до него дожить, но так у меня хотя бы есть шанс. Исчезнуть и залечь на дно мне уже однажды удалось, и пролежал я так более шести лет. Но под присмотром Кендала (если он крот) не исчезнешь — ведь он тут же стукнет Боссу, едва я завалю дело или оно завалится на меня…

Н-да. Извинений Босс не принимает. И отыграть в кусты не даст. Рванешь в бега — не успеешь толком вспотеть, как тебя кокнут.

Я заказал еще эля. Допустим, даже так — и что? Я согласился сделать дело, и, пока я его делаю, со мной все будет в порядке. А раз так, какая мне разница, кто такой этот Кендал?

Вообще-то, большая. Разница в том, что Босс, получается, не доверяет мне, а если Босс тебе не доверяет, это не есть хорошо. Либо так, либо для Босса само это дело почему-то стало сомнительным. И это также не хорошо. На основе подозрений и предчувствий Босс дел не делает. Если что-то стало для него сомнительным, значит, на то есть веские причины.

Интересно, что он скажет, если я на голубом глазу спрошу его про Кендала. А ничего интересного — ясно как божий день. Вот так всегда: не успел подумать, и уже неинтересно.

Он бы удивился, а потом высмеял меня. Обнял бы за плечи и начал говорить о том, как он меня любит. И для меня это было бы началом конца, причем чертовски быстрого. Ему просто пришлось бы от меня избавляться. Иметь меня за спиной стало бы не с руки. Он начал бы опасаться, как бы я, заподозрив двойную игру, не задергался.

Я допил эль и пошел вон из бара. В дверях, однако, столкнулся с Фэй Уинрой.

— А, вот ты где, зайч… — начала она и осеклась. — Я так и подумала, что вы здесь. Там шер… Там кое-кто пришел к вам, ждет в доме.

Она увлекла меня за собой наружу и вновь заговорила, понизив голос:

— Там шериф пришел, зайчик. Может, тебе лучше без меня появиться? А я останусь тут, что-нибудь выпью.

— Ладно, — сказал я. — Спасибо, что отыскала.

— Карл… — Она поглядела на меня с беспокойством. — Ты уверен, что все будет в порядке? Не может у него быть какого-нибудь повода, чтобы?..

— Да ну! — отозвался я. — Откуда?

— Никакого? Ни малейшего? Он говорит, что все в порядке, но…

— Что — но?

— Да ведет он себя как-то странно. Так как-то… Короче, странно, да и все тут.

Шериф поджидал меня в гостиной. Когда я вошел, он начал привставать с кресла, уже поднялся на пару дюймов, словно собираясь поздороваться за руку. Но тут же плюхнулся обратно, а я сел напротив.

— Извините, что заставил ждать, — сказал я. — Я был в пекарне, подыскивал себе вечернюю подработку.

— Ага, ага, — закивал он. — Мисс Руфь мне так и сказала: он, мол, скорей всего, в пекарне, но, когда я туда заглянул, тебя там уже и след простыл. И как, нашел работу, да?

— Да, сэр, — сказал я. — Правда, я еще не приступил, но…

— Ага, ага. Планируешь, значит, остаться? Посещать колледж и все такое?

— Ну да, а что? — удивился я. — За этим я сюда и приехал.

— Ага, ага, конечно, — опять врастяжку произнес он. — Что ж, я надеюсь, все так и будет. У нас вполне симпатичный маленький городишко. Симпатичный уютный колледж. И мы хотим, чтобы таким он и оставался.

Я посмотрел ему прямо в глаза, нахмурился.

— Вообще-то, шериф, мне здесь не очень нравится, — сказал я. — На самом деле я много бы дал за то, чтобы в глаза не видеть ни вашего городишки, ни этого колледжа. Но поскольку я уже здесь, я останусь. А если вам пришла на ум хоть какая-нибудь причина, почему я оставаться не должен, то вы уж, пожалуйста, будьте так добры, расскажите.

Он тяжело сглотнул. Не привык он, чтобы с ним так разговаривали.

— Я, кажется, не говорил ни о каких таких причинах; тебе не послышалось? Может, лучше ты мне расскажешь, не приходит ли на ум какая-нибудь такая причина тебе.