– Мы никуда не пойдём.

– Твоя сестра пошла на большие жертвы ради того, чтобы вы могли вырасти как положено, так что не мешай мне.

– Мы никуда не пойдём.

Ему пришлось забрать девочку и оставить его в том доме. В какой-то момент Шуго подумал, что мальчик бросится на него с кулаками, но он просто стоял и смотрел на него ненавидящими глазами, наблюдая за тем, как он заворачивает малышку в одеяло и выносит за порог.

– Гён Ран хотела бы, чтобы о ней хорошо заботились, – только и сказал он напоследок.

* * *

Так и есть. Узнав о том, что её отчим никогда не проходил обследование, Ин Су так набрасывается на него, что Кавада невольно улыбается, прикрывая нижнюю часть лица большим куском марли.

– Ты же говорил, что всегда проверялся! Как ты мог так запустить себя? Ты же перенес болезнь ещё в сорок пятом, как ты мог?

– Ну, прости меня, Ин Су, – сквозь марлю бормочет Шуго. – Я и так прожил дольше, чем надеялся. Мне теперь шестьдесят, разве я мог рассчитывать на то, что так долго проживу на этом свете? Я увидел, как ты повзрослела и вышла замуж за хорошего человека. Ты теперь сама будешь о себе заботиться.

– Господи ну почему? Папочка, ну почему ты так жесток к себе? Ты же ничего в жизни не видел, только и думал о том, что было бы лучше для меня.

– И потому я был счастлив. Твоя сестра говорила, что любой, кто хоть недолго будет делить с тобой жизнь, станет счастливым. Она не обманывала.

Ин Су прижимается лбом к его плечу и глухо плачет. Шуго видит, как вздрагивают её плечи.

* * *

Он никогда не сомневался в том, что сделал правильный выбор. Уже на судне ему пришлось совершить ритуальный поклон в честь той женщины. Со Ён. Он сделал это по японским обычаям – всего один раз, обратившись головой на восток. По-другому он просто не умел.

Потом были годы лечения, привыкания и обучения. Они с Ин Су проходили всё в первый раз. Она, привыкшая к корейским обычаям, не могла обосноваться среди японских детей, постоянно жалуясь на то, что они слишком быстро говорят. Ей приходилось проходить лечение два раза в год, дабы избежать приступов и обострений. Но каждый день, наблюдая за ней, он видел в ней черты старшей сестры. Насколько они отличались друг от друга, настолько же и были похожи. В полных противоположностях каждый день открывались общие черты. Как такое возможно? Шуго никогда не знал ответа на этот вопрос.

А ещё через десять лет, в пятьдесят пятом году, до него дошли дурные вести. В очередной раз. Хон Мин Хо погиб, присоединившись к сотням тысяч солдат Гражданской войны. Он узнал об этом совершенно случайно, просто просматривая утренние газеты. Его имя могло затеряться и пропасть, но благодаря своей активной позиции мальчик сумел вырваться вперёд и дослужиться до лейтенанта, так что его имя было в списке упомянутых в газете. Пусть это и было нехорошо, но Шуго благодарил предков за то, что Ин Су далеко от родной страны, в которой до сих пор бушевали военные пожары. Она была далеко, там, где он мог гарантировать ей безопасность. Там, где она могла ходить в школу и учиться танцевать, кататься на велосипеде и посещать кулинарные курсы.

Там, за проливом, тысячи девочек так и остались безграмотными, безработными, обездоленными и искалеченными. По крайней мере, от этого он её избавил.

* * *

– Папочка, я не хочу расставаться, – рыдает Ин Су.

Шуго прикрывает глаза.

Рюноскэ хороший мужчина. Он хоть и старше неё на десять лет, но всегда умеет понять и помочь Ин Су, когда это нужно. У неё есть дети, те, о ком нужно заботиться, так что она не пропадёт. Теперь не пропадет.

– Мы ведь расстаемся не навсегда, – шепчет он, осторожно поглаживая её черные, как смоль, волосы. – Скоро я встречусь с твоей сестрой. Совсем скоро.

Она ждёт его. Ждёт уже тридцать лет. Шуго уверен, что Гён Ран держит слово, и дожидается встречи с ним. Смерть, которая так долго обходила его стороной, наконец, соизволила прийти. Там, где они должны встретиться, нет ничего, что могло бы им помешать.

Теперь ему не страшно.