– Все против меня.

– Почему все? У вас что, что-то случилось?

Она посмотрела на меня, как будто сомневаясь, говорить или нет. В глазах у нее стояло такое отчаяние, что уж я испугался, как бы она не бросилась с рыданиями мне на грудь или не убежала в слезах в свой номер без всяких объяснений. Но она взяла себя в руки и только произнесла:

– Случилось.

– Я могу как-то помочь?

– Мой муж звонил. Он не сможет приехать…

– И что же вы теперь?

– Полечу в Москву. Вот, – в руке она сжимала телефон, – пытаюсь найти себе билет.

– И как, есть билеты?

– Вроде обещали. На тридцатое.

– Понятно.

– Ну, не буду вам мешать. Спасибо еще раз за все.

– Но вы же все равно справите Новый год вместе, да? – попытался я приободрить ее, но не угадал, потому что она опустила глаза и прошептала:

– Теперь и не знаю, что будет с моим Новым годом…

– Да не расстраивайтесь вы так! Все будет в порядке с вашим Новым годом. А хотите, приходите к нам в гости. А что? Мы с друзьями будем встречать, большой компаний, будет весело.

В лице у нее промелькнуло что-то вроде надежды, но быстро погасло.

– С детьми?

– Ну да, с детьми. Куда ж без них.

– Нет, спасибо. Еще один такой Новый год я не выдержу.

Она медленно побрела к себе, а я стоял, не зная, что сказать и что сделать, и пришел в себя, только когда из комнаты послышался звонок – пора было идти к детям.

Новый год начался весело и шумно. На этот раз я оказался самым свободным и самым легким на подъем – каждый день мы совершали новогодние походы по друзьям, дарили и получали в ответ всякую всячину. Единственный, кто не участвовал еще ни в одном нашем застолье, был Макс. Шеф его почему-то сидел в Москве с самого Нового года, хотя обычно отчаливал на курорты еще в декабре. Сколько мы ни звонили Максу, слышали одно – не могу, давайте без меня, шеф дрессирует. Наконец я поехал к нему сам. Собрав у всех подарки, которые ему хотели передать, я приехал к его офису и пошел в кафе, которое находилось в том же здании и где мы всегда с ним встречались. Макс, как обычно, был занят, и я приготовился ждать.

Не успел я войти, как из офисных дверей вышел на улицу человек, окруженный свитой людей. По бокам и впереди него шли по охраннику, рядом семенили и что-то говорили ему какие-то люди в костюмах. Лицо его показалось мне знакомым, как будто я видел его совсем недавно. Всей кучей-малой они прошли мимо меня и встали у автомобиля. Перед ним распахнули дверцу, и я отчетливо услышал, как, садясь в машину, он сказал одному из сопровождающих:

– Окей, мы как-нибудь на днях поговорим об этом.

Тенерифе! Павлин! Но откуда он здесь взялся?

Появился Макс, как всегда собранный, натянутый как струна:

– Давай скорей, пока шеф уехал.

– Шеф? Так это твой шеф? Который только что уехал? С охранниками? На джипе?

– Да не тычь ты пальцем. Пошли сядем.

Мы сели за самый дальний стол. Хотя посетителей кроме нас не было, Макс со свойственной ему привычкой оглядывал пространство вокруг, реагировал на каждый шорох, поминутно отвечал на телефон, одним словом, работал.

– Ты отдыхать-то вообще собираешься?

Он поморщился, мол, не спрашивай.

– Лучше ты говори. Ну что, как там все?

Я достал из пакетов подарки и отдал ему поочередно, снабжая комментариями, что это и от кого. Лицо у Макса подобрело. Последним подарком была открытка, которую сделали для него мои дети, на ней был изображен дядя Макс под пальмами на берегу моря.

– Почему-то они думают, что когда тебя нет, ты загораешь на море.

– Если бы, – вздохнул он. – Ты сам-то как, позагорал? Как съездил?

– Слушай, – я вспомнил, о чем хотел сказать ему, – я же с этим мужиком, который на джипе уехал, в одном отеле был. Он еще меня в бар приглашал, выкурить по сигаре.

Лицо у Макса снова приняло напряженно-рабочее выражение.

– Та-ак. Выкладывай.

– Что?

– Все.

– Он с женой там был. Потом уехал, а она осталась.

– Это он тебе сказал, что с женой?

– Нет, она сама сказала. Ее зовут… – я назвал имя своей тенерифской знакомой.

– Ты что, разговаривал с ней?

– Ну так, немного. Когда он уехал.

– И что еще она тебе сказала?

Макс устроил мне допрос. Что конкретно она говорила? А кто еще к ней подходил? С кем еще она разговаривала? А из отеля она выходила? Зачем мы ездили в Лас-Америкас? Мы там все время были вместе? А ей кто-нибудь звонил? Я успокоил его – насколько мне было известно, никто к ней не подходил и ни с кем она не общалась. Сидела все время в отеле. Раз только выехала, и то со мной.

– С ней все было нормально? Она в нормальном настроении ходила? Не истерила?

Что за вопрос! Она на редкость культурный человек. Я вспомнил только, что в вечер накануне моего отъезда она кому-то звонила и была сильно расстроена. Макс тут же набрал кому-то и коротко дал поручение. Воспользовавшись паузой, я все-таки спросил его – что значат все эти расспросы?

– Так это же из-за нее весь сыр-бор, – ответил он. – Из-за нее мы тут ночами не спим. Она нам тут всем такую кузькину мать устроила!

Я пока ничего не понимал.

– Приехала в офис ни с того, ни с сего, с чемоданами, прямо из аэропорта. Никто ее не ждал. Понеслась прямиком к шефу в кабинет. Маша ее остановить пыталась, так она ее стукнула сумкой по голове. Шум, гам. Тут уж ребята мои подтянулись. Она кричит, что в налоговую пойдет, если шеф сейчас же не встретится с ней.

– А что шеф?

– Ну а что шеф, ничего. Отсиделся у себя в туалете, пока мы ее не убрали из офиса.

– А потом?

– Потом!.. Потом все пошло к чертям. Потом сорок восемь часов я вообще не спал. Все проверяли, чистили. Шеф орал. Грозился всех уволить… Короче говоря, у нас тут такая карусель. Мне вообще не до праздников было. Вот мы ведь предупреждали его, что так будет, но кто ж нас слушает. Да еще жена его названивала нам сюда целыми днями. У них куча мероприятий там. Благотворительный бал, и все такое. Они там почетные гости, должны присутствовать. Он сказал ей, что едет, она его в чуть ли не в аэропорту стоит ждет, а он тут сидит. Он все пропустил, никуда не поехал… Сказал, из кабинета не выйдет, пока мы проблему ему не решим. А мы никак понять не может, откуда вообще эта проблема вылезла. Все ж спокойно было, что там на этом Тенерифе случилось… Максу снова звонили.

– Иду, – отчеканил он в трубку и вскочил на ноги.

Мне столько нужно было спросить у него, но Макс не дал мне и рта раскрыть: