– Алекс, перестань, – прошу я.

Но он продолжает. Тогда я пытаюсь поймать его руки, в безнадежной попытке остановить, успокоить. Он бьет меня по кисти, я взвываю от боли, и Лео хватает его за руки.

– Успокойся, мать твою! – орет он, и я в ужасе смотрю уже на него. – Я вызову такси, – не пряча глаз, грубо продолжает он. – С ним никто не поедет, – и после минутной паузы просит: – Покажи свою руку.

Я показываю красную кисть, Алекс тоже смотрит на нее, а потом целует.

– Прости, малыш, – говорит он голосом, полным сожаления.

Он заглядывает мне в лицо. Его глаза широко раскрыты, руки тянутся к моему лбу.

– Ты только что так ударилась?

Я молча киваю, весь мой вид кричит о том, как мне страшно, и я вижу в его глазах стыд и боль.

– Ну ты и придурок, – сквозь зубы цедит Лео, – убить нас решил?

Я не выдерживаю и ору на него со злостью:

– Заткнись!

Лео прячет глаза и нервно кусает губу. В машине повисает тишина, которую нарушает Алекс:

– Через сколько подъедет такси?

– Двадцать минут, – глядя на экран, тихо отвечает Лео.

Алекс кивает в ответ и, поймав в зеркале взгляд моего друга, произносит:

– Спасибо.

Черный «ситроен» приехал ровно через двадцать минут. Алекс отказывается ехать вместе с нами. Не скрывая своего беспокойства, я пытаюсь его уговорить:

– Ты уже чуть не попал в аварию. Поехали с нами, пожалуйста.

– Эль, мне так стыдно перед тобой за сегодняшний вечер. Но давай смотреть здраво: я не могу оставить машину на обочине.

– Мы можем что-нибудь придумать…

Он перебивает меня:

– Прошу тебя, сядь в машину и уезжай. Мне нужно побыть одному. Мне это просто необходимо.

– Обещаешь, что позвонишь мне, когда будешь дома? – не сдаюсь я.

– Я отправлю тебе смс.

– Обещаешь? – настаиваю я как маленький ребенок.

Он устало трет лоб:

– Обещаю.

– Алекс, – бормочу я и запинаюсь. Я не знаю, как закончить предложение, просто наклоняюсь и обнимаю его.

– Люблю тебя, сестренка, – шепчет он мне на ухо.

В горле ком, я киваю и быстро выхожу из машины, еще секунда – и разрыдаюсь у него на груди. Лео уже сидит в машине на заднем сиденье, и, как только я оказываюсь рядом, не выдерживаю и бросаюсь ему на шею, начинаю горько плакать. Водитель делает вид, что не замечает моей истерики, и молча трогается с места. Лео сначала нерешительно постукивает меня по спине, потом крепко обнимает в ответ. Я поднимаю голову, заглядываю в его красивые зеленые глаза и все рассказываю. Он не перебивает, не задает вопросов, лишь выражение его лица меняется от смущенного к удивленному, хмурому и в конце концов злому.

– Все наладится, Эль, – говорит мне мальчишеский голос.

Я кладу голову ему на плечо, и он поглаживает мои локоны.

– Вот увидишь, все будет хорошо. Главное – потерпеть сейчас. Дальше – лучше.

И я ему верю – мне так хочется верить. Я закрываю глаза, и усталость накрывает меня с головой. В полусне я чувствую, как он накрывает меня своим пиджаком и просит водителя сделать музыку тише.

– Остановите перед аптекой, – подсказывает водителю Лео, и звук его голоса будит меня. – Эль, – шепотом зовет он, – мы приехали к тебе.

Я приподнимаюсь, Лео первый выбирается из машины и открывает дверь.

– Я провожу тебя до двери, – говорит он, и мы молча идем рядом.

У двери я неловко ему улыбаюсь:

– Не хочешь зайти? У меня есть торт в холодильнике и «Нетфликс».

Мне не хочется оставаться одной – рядом с ним так спокойно.

Он хмыкает:

– Мой отец будет не рад – уже перевалило за полночь.

– Я сама позвоню ему.

Лео качает головой:

– Лучше не надо, он уже зол.

Я знаю, что у него сложные отношения с родителями. Но есть старшая сестра, Лилу, они с ней очень близки. Сейчас она временно работает в Нью-Йорке. Ей семнадцать, она бросила школу и начала модельную карьеру в пятнадцать лет. Именно она оплачивает обучение Лео в нашей школе. Лилу очень высокая, видная и сексапильная, в шестнадцать она уже снималась для известных журналов и, насколько мне известно, содержит себя самостоятельно. Родители были против ее модельной карьеры: они очень верующие люди, католики старой закалки. Но каким-то образом она заставила их подписать контракты, так как ей еще нет восемнадцати.

– Я знаю этого Делиона, – вдруг говорит Лео и, поймав мой удивленный взгляд, продолжает: – У Лилу подруга учится в лицее Hulst. В этом году их школа устраивала благотворительный концерт, они с друзьями готовили театральную постановку, а Лилу как раз была в Париже и потащила меня посмотреть. Квантан и двое других парней тоже выступали, у них бойз-бенд или что-то вроде. Он барабанщик. Все девчонки с ума посходили. Но Лилу сказала, что они еще сопляки, и мы ушли, не дождавшись конца. Ты ее знаешь: если парню меньше двадцати пяти, он автоматически входит в категорию «сопляк», – хмыкает Лео. – Но подруге Лилу, Эстер, нравится Квантан. Она только и говорила, какой он воспитанный, галантный и прочую ерунду. Так что, Эль, ты не одна такая. Некоторые люди умеют притворяться хорошими. Ну, знаешь, молиться Богу, посещать церковь. А потом орать и избивать собственных детей, – горько заканчивает Лео и удрученно поглядывает на время.

И я понимаю: я доверилась ему и он ответил мне тем же. Я впустила его в свой разрушенный мир, а он показал мне свой. Но я не могу скрыть своего ужаса.

– Лео, останься у меня, я попрошу папу позвонить твоему отцу. Я попрошу его сказать, что нас задержали родители!

Он молчит. Мимо проезжают машины и гуляют люди. Из кафешек доносится шум разговоров, музыка. Жизнь идет своим чередом. Так и хочется крикнуть: «Замри и посмотри, что творится вокруг!» Июльский вечер очень теплый, но в моей душе – дикий холод. Я беру его за руку. Он поднимает глаза и качает головой.

– Нет-нет, еще не хватало, чтобы мне запретили общаться с тобой. А это приведет именно к такому результату. Я пойду, ладно?

Он целует меня в щеку на прощание и садится в такси. Я никогда не была у него дома, даже не знаю, где он живет. Достаю телефон и пишу ему смс: «Если хочешь, позвони мне сегодня ночью, я все равно не буду спать». И тут же получаю ответ: «Как только все лягут спать, я наберу».

Я снимаю платье и внимательно разглядываю в зеркале огромную шишку на лбу. Мне еще предстоит объяснять, откуда она взялась. Желательно придумать что-нибудь сто́ящее, чтобы не подставить Алекса. Звоню маме. Я понимаю, что это не телефонный разговор, и знаю, что они уже в пути. Но мне будет сложно рассказывать все, глядя ей в глаза. Мое сердце бьется в такт телефонным гудкам. Наконец она снимает трубку, и я в очередной раз начинаю свой рассказ. Лишь умалчиваю о том, кто увидел Квантана и Мано вместе: мне почему-то стыдно говорить, что это была я. Коротко бросаю, что при поисках Мано ее застукали с Делионом. Врать или недоговаривать маме – абсолютно на меня не похоже, но я не могу себя заставить рассказать всю правду. Я закончила говорить, она молчит. Молчит так долго, что я начинаю думать, будто связь оборвалась, и я говорила с пустотой.