приподнята, грудь колесом левая нога поднята на 20–30 сантиметров от асфальта носок тянешь вперед. В таком положении находишься несколько секунд, затем сержант дает команду поменять ногу. Следом — то же самое, только руки тоже менялись. Левая рука к животу, а правая отводилась назад, правая нога впереди и тянулись носок.

В принципе, уже понятно. В этом и есть смысл «учебки». Новобранцам доходчиво давали понять, что в армии надо делать все быстро, сразу, и правильно. Подшивать воротнички, пришивать погоны, пуговицы, петлицы. Если кто-то один не успевает, косячит, страдает все подразделение. Это, наверное, логично. Придет вдруг необходимость принять участие в настоящих боевых действиях, я должен понимать, что не один. Что рядом — товарищи, которые зависят от моих действия, ровно, как и я от их.

Полезная, на самом деле, истина. Но здесь все делалось с налётом какой-то крайней степени тупизма. Вот так я это видел. Вроде, изучаем нужное дело, а чувствуешь себя при этом идиотом.

После строевой подготовки оказалось, что мы отправимся на занятия. Учеба, это хорошо. Это, значит, мы с Соколовым будем сидеть. А не бежать, прыгать или подтягиваться. Да и вообще, было интересно, что нам там будут рассказывать и чему учить.

Первыми по «расписанию» значились занятия по общеполитической обстановке.

Я ожидал, что проводить их будет кто-то, типа замполита. Должность эту знал все по тем же фильмам. Причем, обычно, замполит по сюжету был какой-то удивительной гнидой. Однако, занятия вел один из сержантов. Это первое. А второе, оказалось, что там даже весело.

После небольшого рассказа о внешнеполитической обстановке, о том, что враги не дремлют, после того, как мы законспектировали лекцию о международном положении и «склеротическом пальце мирового империализма, лежащем на спусковом крючке войны», к доске, на которой висела географическая карта, сержант вызвал одного из солдат. «Счастливчиком» оказался худой и долговязый парень с удивительно подходящей ситуации фамилией. Звали его Василий Кирзачев. Он был очень высокого роста, практически выше нас всех. Судя по говору, парень прибыл из деревни. Внешне Вася производил впечатление хорошего, сообразительного по жизни малого. Но оказался при этом, совершено неграмотным. Совсем. Настолько, что не мог полностью написать даже собственную фамилию.

Мне это было ужасно дико. Я даже сначала подумал, Кирзачев, в свою очередь, прикалывается над сержантом. Правда, потом, выяснилось, в школе он не учился совсем. Родился пацан в глухой деревне, в неполной семье. Мать его была доярка или что-то такое, и он с самого детства работал. Эту информацию мы услышали от Васи позже, когда в разговоре стали смеяться над тем, что он из всех букв алфавита знает первые три и еще неизменное «ять».

Вот его выступление стало коронным номером политзанятия.

— Берем указку и подходим к карте. — Велел Кирзачеву сержант. — А теперь покажи своим товарищам Австралию.

Австралию Кирзачев нашел сначала одну, потом, после замечания сержанта — вторую. Затем, после дальнейших уточнений — обнаружилась и третья. Постепенно, их становилось все больше. Наконец, когда Австралий стало уже неприлично много, сержант решил усложнить задачу и захотел увидеть столицу Африки.

Он уже сам еле сдерживал смех. Но при этом старательно держал серьезное лицо, сопровождая географические мучения Кирзачева разными комментариями.

— Что вы галдите, как в муравейнике?! Человек, может, впервые решает сложную задачу. — Гаркнул он, наконец нам. — Сейчас любого другого вызову, вообще мимо карты будете тыкать.

А мы просто уже откровенно умирали со смеху.

Просто Кирзачев выглядел неимоверно смешно, даже, когда молчал. Он сначала пристально вглядывался в названия географических объектов. Поднимал и снова опускал указку. Все это сопровождалось глубокими, тяжелыми вздохами. Почти стонами. Но читать-то все равно не умел. Поэтому, в конце концов, просто выбирал наугад, пятно покрупнее. Уже потом, после занятий, Василий объяснил нам, что ему не нужно быть умным. После армии его все равно ждет колхозный труд, и забивать себе голову бесполезной чепухой он считает лишним.

В общем, занятия по общеполитической обстановке оказались весьма увлекательным процессом.

Следом должно было начаться занятие, где нам предстояло изучать оружие. Но вдруг, и это стало полной неожиданностью, меня вызвали в кабинет замполита. Того самого, о котором я думал изначально. Похоже, сам накаркал. Потому что, по всем прикидкам, я замполиту нужен, как собаке пятая нога. То есть, вообще не всрался. Толку от меня никакого. Да и откуда он узнал мою фамилию? Даже не так. Откуда он узнал о моем существовании. Вроде я выделиться еще не успел ни в чем.

Причем, приказ отправится к заместителю командира по политико-просветительской работе, вызвал на лицах моих товарищей весьма заметное выражение недовольства.

В замполитах я разбирался очень слабо, но причину столь внезапного негатива понял сразу. Опять же, спасибо кинематографу и популярности сериалов про войну.

То, что стоявший напротив мужик, весом килограмм в сто двадцать, круглым лицом и очень стремными усами, которые уныло спускались вниз, являлся именно замполитом, я сообразил в первые же секунды, как только вошел в помещение, куда мне надлежало явиться. Он выглядел именно так, как я его себе и представлял.

Причем, если не ошибаюсь, отталкиваясь от той минимальной информации, которая у меня имеется, плохо разбираться в замполитах, это не минус, а несомненный плюс, поскольку хорошо в замполитах мог разбираться только стукач. А стукачом быть опасно — за такое можно поплатиться не только здоровьем, но и жизнью. Это я и без всякой армии знаю. Уверен, тут вряд ли подобная категория товарищей служит с почетом и уважением.

— Как дается служба? Ничего не тяготит? — С заботой на лице поинтересовался замполит сходу.

Я немного прибалдел от таких вопросов. А с другой стороны, сразу понял, дело ясное, что дело тёмное. Неспроста вдруг обо мне проявляют столь удивительную заботу. Явно что-то хочет этот товарищ.

— Никак нет. Служится отлично.

Я стоял по стойке «смирно», смотрел четко ему в лицо, всем своим видом демонстрируя готовность и желание к беседе.

— Хорошо… Знаешь, я обязан спросить, нет ли каких-нибудь жалоб? Или, может, предложений? Например, вчера у тебя вышла некрасивая ситуация во время ужина. Ты рассказывай. Все, как есть. Без утайки.

Думаю, ага. Обязательно! Теперь понятно, к чему идет разговор. Сейчас мне будет разъяснено, что в случае появления жалоб или проблем, я должен и обязан в любое время обращаться к товарищу замполиту за помощью, которая будет мне незамедлительно оказана. Но главное, бояться или стесняться этого не надо. Потому что он мне, практически родной отец. Кроме него, никто не поддержит и не поможет.

Вот ровно такой текст и