— Не понял…

Буквально через минуту прискакала врач. С ней еще один мужик. Потом медсестра. Потом появились мать с отцом, которых упорно выпихивали из палаты, а они что-то пытались сказать мне и выпихиваться явно не хотели.

Я, как дурак, смотрел на все это и ни черта не понимал. Где, блин, полигон и Исаев? Где «грады»? Где гаубицы? Пожар? Что вообще происходит? Откуда эта больница? Современное оборудование?

Где Стегачев? Какого черта здесь эти люди. Мои родители. Мои! Млять…Мои родители! Не Соколова, а мои! Мать, отец. Охренеть.

Только в этот момент до меня дошло. Это ни черта не армия и не 1980 год. Вот оно, объяснение. А я ни хрена не Соколов. Я Станислав Игоревич Ткачев.

Конечно, по ночам, в расположении бывали моменты, когда сильно надеялся и мечтал вернуться домой. В свою настоящую жизнь. Но вот так. Сейчас. А там, что? Взрыв точно был же.

Ответ на свои вопросы я получил позже. Но был этот ответ…. Лучше бы и не спрашивал.

— Стас, ты чего? Совсем не помнишь? Ни капельки? — Мать гладила меня по голове и плакала. Отец просто молча сидел рядом. — Ты же напился с парнями. В клубе. Говорят, вообще невменяемый был. Отобрал у какого-то таксиста-таджика машину и уехал. Машина, как назло, без GPRS. Ты без документов. Еле разыскали. Нашли тебя в какой-то затрапезной больнице. Оказалось, попал в аварию. Хорошо, батюшка остался жив. Тот, из второй машины. В которого ты врезался. Цел он, слава богу. А то грех какой. Да и помог сильно. Он же тебя из машины вытащил. Неизвестно, что было бы, если бы не он. И в больницу тоже батюшка отвез. Ну, как больница. Ужас, конечно. Мы когда приехали, ты лежишь, трупом. А вокруг тебя какие-то немытые мужики сидят, байки травят. Армейские. Представляешь? Вспоминают, кто как служил. Особенно один говорил без перерыва. Про какие-то стрельбища. В одной палате все. Грязь. Запах ужасный. Человек десять вас там. А ты — тяжелый. Да хорошо сразу папа все организовал. Перевезли тебя. Уже тут нормально лечить начали. Сразу все связи подключили. Но месяц ты вообще без сознания. Ужас какой-то. Думали, все. Не выберешься. Главное, все хорошо, а в себя не приходишь. Все органы работают. Врачи только руками разводили.

— Подожди… — Я взял мать за руку. — То есть, когда вы меня нашли, рядом какие-то мужики про армию рассказывали? Серьёзно?

— Да, сын. Это было ужасно. Просто кошмар. Честно тебе говорю. Папа всю их больницу на уши за такое поставил. Человек почти в коме, а у них палата общая. Спасибо, что в коридоре не бросили. Или на улице. Уроды…

Мать еще что-то говорила, я уже не слышал. В голове стоял шум. Как так? Не было, что ли, ничего? А как же армия? Учебка? Стасик Соколов. Исаев, в конце концов…

Тут меня осенила новая мысль. Дебильная, но куда уж итак дебильнее. Там думал, что попал в прошлое. Тут оказывается, просто спал. А про армию вообще какие-то мужики говорили. Вот меня, наверное, на фоне этого и торкнуло. А я, блин… Поверил, что прошлое! Что попал! Однако, на всякий случай, решил уточнить у матери маленькую деталь. Она зацепила меня сразу.

— Мам, а что за священник? Кто такой?

— Слушай, ну он из деревни, вроде ехал. Хороший человек. Пожилой совсем. Ааааа… Да вот же, смотри. Проведать пришел, как раз.

Я поднял голову. В дверях палаты стоял Исаев. Очень старый Исаев. И улыбался своей охренеть, какой знакомой улыбкой.

— Твою мать. — Сказал я вслух и, по-моему, вырубился.