Щурясь на ветру, маленькая львица наблюдала, как мальчик поплелся обратно в свое логово.

С печалью в сердце она отвернулась и стала подниматься по горному гребню. Теперь с мальчиком все будет хорошо. Львица спасла его: привела к человеку с черной гривой, и тот о нем позаботился, совсем как раньше. А сейчас ей самое время уходить. Оставаться опасно, иначе она совсем запутается.

Метель закончилась, и лесные жители вышли из укрытий. Дрозды-белобровики стрекотали на ветках, стряхивая на маленькую львицу Белое-Мягкое-Холодное. Поводив ушами, она уловила карканье воронов и ускорила шаг. Так вороны каркают, только когда найдут мертвечину.

При виде нее птицы разлетелись врассыпную, но стоило маленькой львице понюхать тушу, как она тут же отпрянула, с отвращением дернув хвостом. Перед ней человеческое тело, вдобавок покрытое жуткими черными пятнами. Львица уже усвоила: к таким лучше близко не подходить.

Вот Тьма поглотила лес, а она все бродит по горе в поисках пищи. Живой дичи не попадается, туш тоже. Даже костей не видно.

Вдруг она услышала потрескивание дров в костре и голоса людей. Маленькая львица уже хотела дать деру, но тут почуяла аромат мяса.

Ощетинившись от страха, она тихонько подобралась поближе и принюхалась. О да! От запаха оленьей крови рот сразу наполнился слюной.

Страх боролся с голодом, и наконец голод победил. Стараясь ступать как можно осторожнее, маленькая львица почти ползла между соснами.

Налетел еще один порыв ветра, и в нос ей ударил человеческий запах. Она застыла как вкопанная. На прогалине сидели те самые страшные люди с хлопающими черными шкурами на плечах, которые убили ее прайд.

Вдруг она снова стала малышкой, и в ушах зазвучал яростный рев отца. Страшные люди окружили льва. Сейчас они его убьют. А вот застывший взгляд маминых золотистых глаз…

Но насыщенный запах крови вернул маленькую львицу в настоящее. У этих людей мясо. А люди иногда оставляют после себя объедки.

* * *

– Между деревьями какой-то зверь. Я видел, – сказал Теламон.

– Должно быть, олень, – проворчал Креон.

– Нет, кто-то покрупнее.

– Ходят слухи, будто по Горе Дикти бродит чудовище, – вполголоса заметил Иларкос, правая рука Креона. – Пленник говорит, что дух Верховной жрицы прислал сюда грозного зверя, чтобы тот защитил ее дочку.

Теламон смерил Иларкоса холодным взглядом:

– От нас ее никто не защитит. Пойдемте обратно в лагерь. Шатры, наверное, уже поставили. Я хочу еще раз допросить пленника.

К досаде Теламона, Иларкос подчинился не сразу: сначала он вопросительно взглянул на Креона. Тот плотнее запахнул плащ из волчьей шкуры и коротко кивнул.

«Да как он смеет?» – негодовал Теламон, топая по хрустящему под ногами снегу. Мужчины в лагере жгли горькую полынь, чтобы отогнать Чуму. «Это же я придумал плыть на Кефтиу! – продолжал злиться Теламон. – Мы здесь благодаря мне! И кинжал найду я, а не Креон».

Мужчины до сих пор видят в нем лишь мальчишку, и Теламона это ужасно злит. Он ведь так и не добыл достаточно кабаньих клыков для шлема и, к стыду своему, даже щетиной до сих пор не обзавелся, не говоря уже о бороде.

«Ну ничего, – утешил себя Теламон. – Скоро у меня будет шанс доказать, что я мужчина. Тогда они сразу поймут, кому повиноваться».

Пленник стоял возле шатра и трясся с головы до ног. Теламон прошел мимо него и нырнул внутрь. Креон уже расположился на бревне и грел руки над жаровней. Теламон пододвинул себе еще одно бревно, и раб поднес господам большое бронзовое блюдо с жареной олениной, сушеными анчоусами и инжиром. Все с жадностью накинулись на еду, запивая ее стаканами горячего вина с медом.

Наконец Креон вытер пальцы о мех и кивнул Иларкосу. Тот привел в шатер пленника.

Несчастный рухнул на колени и коснулся лбом земли. Весь в крови и синяках, он дрожал от страха. Теламон выбрал его в проводники, потому что этот человек козопас, совсем как Гилас. Увидев в карих глазах кефтийца ужас, Теламон представил, что это Гилас ползает перед ним на коленях и умоляет пощадить его.

– Далеко еще до Така Зими? – негромко спросил Теламон.

Этому приему он научился у деда Короноса. Тихая речь пугает гораздо больше, чем вопли Креона.

Иларкос, немного понимавший по-кефтийски, переводил. Заикаясь, пленник с трудом выговорил что-то на их причудливом птичьем наречии.

– Говорит, не больше дня пути, господин.

– Он уверен? – уточнил Теламон.

Иларкос фыркнул:

– Если нет, то пожалеет.

Теламон многозначительно посмотрел на оружие Креона, сваленное на его массивном щите, обтянутом бычьей кожей. Пленник нервно сглотнул, едва взглянув на тяжелое копье, меч и хлыст из сыромятной кожи с бронзовыми шипами, которым с него недавно спустили три шкуры.

– Значит, девчонка там, в Така Зими? – спросил Теламон.

– В этом он тоже уверен, господин, – подтвердил Иларкос, выслушав сбивчивый поток слов. – Пленник говорит, что Верховная жрица отправила туда дочку, как только пришла Чума.

– Он ведь знает, что с ним будет, если он солжет? – прорычал Креон.

– Знает, господин.

Теламон встал и упер руки в бока. Кефтиец не осмеливался посмотреть ему в лицо. Вместо этого он уставился на пояс Теламона. При виде великолепных золотых пластин по обе стороны от застежки глаза козопаса округлились.

– Да, это кефтийская работа, – почти ласково произнес Теламон. – Перед тобой пластины с браслета дочери вашей Верховной жрицы. Теперь они принадлежат мне. Догадайся сам, какая судьба ждет ваш распрекрасный остров.

Иларкос начал было переводить, но Теламон перебил его:

– Он понял.

– Уведите пленника и накормите его, – приказал Креон. – Этот человек нам нужен живым – по крайней мере, пока не отыщем девчонку.

Когда несчастного выволокли наружу, Теламон остался стоять, грея руки над жаровней.

Здоровенный, как бык, Креон встал и навис над племянником.

– Сдается мне, зря мы сюда приплыли, – процедил он.

– Наберись терпения, дядя, – ответил Теламон.

– Я не терпением прославился. Ты обещал, что мы найдем кинжал. Я только поэтому согласился.

Теламон молчал. Уговорить Креона оказалось нетрудно: тот жаждал вернуть кинжал отцу, Короносу. Тогда он убьет двух зайцев: снова заслужит расположение отца и поставит на место брата и сестру: их он ненавидит с детства.

– И если ты забыл, только благодаря мне Коронос согласился отпустить тебя с нами, – прибавил Креон.