похлебку из овощей и мяса. Мы коротали время за разговорами. Вей рассказал, как сбежал в первый раз из лаборатории, рассказал почему решил найти меня, оказалась, что мы вместе прошли врата в Нанкине, а еще как одурачил врачей во второй раз, и нашел меня в городе.

Постепенно рана на ноге Вей зажила, и нам надоело маяться от безделья, мы решили продолжить тренировки. И хотя места было мало, это еще лучше помогало оттачивать технику ближнего боя.

На наши бои с Вей приходили смотреть стражники, комментировали, цокали языками и хвалили. В один из дней, дверь в нашу темницу открылась, к нам пожаловал консул.

Он вошел в наше подземелье важно, словно посол доброй воли, его глаза смотрели на нас с заинтересованностью, оценивающее, сразу стало понятно, что он явился сюда не просто так. Видимо и до него дошли слухи.

Он прошел в середину камеры и сел на стул, услужливо пододвинутый стражником.

— Я вижу, вы время не теряете, — начал консул.

— Тяжело в заточении, консул, как можем время коротаем, — ответил ему Вей смиренно наклонив голову.

— Моя стража сказала, что вы сильные воины.

— Вам виднее, консул.

— Я знаю, что среди магов нет воинов, и я готовь поверить вам.

— Я же говорил вам, консул, что мы не маги, — взмахом руки консул остановил Вей.

— Мало ли что вы говорили, я верю тому, что донесли мои люди, раз вы летели на аппарате магов, значит, дружны с ними, но я готов простить и отпустить вас, если вы…, — он сделал паузу, ну прям как хороший актер.

— Если вы в дни ярмарки выйдете на потеху толпы против лучших наших бойцов, и если в сражении вы победите, то мы подумаем, и, может быть, отпустим вас.

— Я согласна, — ответила консулу.

Свита удалилась, тяжелые двери закрылись, шаркающие шаги консула и его свиты затихли в глубине коридора.

— Ты хорошо подумала, Энжи, — спросил Вей.

— У нас нет другого выбора, нам надо как-то выбраться.

— Но они выставят против тебя сильных мужчин, ты хоть и отличный боец, но мужчины тебя сильнее, и закалённые в боях.

— Я подумала, Вей, я выйду на помост.

С этого дня мы усилили подготовку, тренировки шли каждый день, у нас не было гантелей и штанги, и никаких тренировочных снарядов, Вей придумывал все сам, вместо штанги поднимали тяжелый дубовый стол, или кровать, вместо гантелей — ведра, наполненные водой

Вей переживал, что нам нельзя бегать, говорил, что так тренируется дыхание, но я и так была уверена, что смогу победить. Не знаю, откуда пришла ко мне эта уверенность, но я точно знала, что в этом мире не найдется воин, который сможет противостоять мне.

И наступил день ярмарки.

Еще до рассвета нас разбудил стук копыт и бряцанье повозок. Огромные животные тащили на площадь повозки со всякой снедью, горшками, металлическими изделиями, повозки поменьше везли ткани, травы, специи. Я стояла у окна и вдыхала запахи, они будоражили меня, вызывали воспоминания о другом мире, таком далеком, недостижимом.

Постепенно шум усиливался, ярмарка разворачивалась, народ все прибывал и прибывал. И вот уже трубы возвестили о начале торгов.

Воздух наполнился таким количеством запахов, что я перестала их различать. В полдень нам, как обычно принесли еду, стражник долго топтался на пороге, а потом произнес: Сегодня вечером час борьбы.

Произнеся эту странную фразу, он ушел, заперев дверь на засов. Вей, посмотрел на меня, словно прислушиваясь к чему- то вдруг сказал: Сегодня на помост выйду я.

— Вей, твоя рана только зажила, тебе трудно будет бороться против здорового противника.

— Энжи, сегодня выйду я, ты копи силы…

— Это неразумно…

— Я так решил.

Его увели, когда солнце пошло на закат. По реву толпы, я поняла, что час боя настал. Весь бой вслушивалась под рев и улюлюканье, но так и не поняла, на чьей стороне был перевес.

Его внесли через час, одежда порвана, на туловище и конечностях гематомы, старая рана вскрылась и сочилась сукровицей. Лицо было избито так, что один глаз почти заплыл. Но он улыбался.

— Я выиграл, Энжи.

— Ты молодец, Вей.

— Мне надо немного отдохнуть и я завтра выйду на помост, — после этих слов он потерял сознание.

Почти весь вечер, я обрабатывала его раны, и делала компрессы на его синяки. Ни о каком бое завтра речи быть не могло. К вечеру у него поднялась температура, он начал бредить. Я боялась, что в рану занесли грязь, и она воспалилась.

Ночь спала беспокойно, часто поднималась и меняла компрессы на его теле.

На следующее утро пришли за мной.

Утром двери в мою темницу скрипнули и открылись, вошли два стражника. Вей попытался подняться, но со стоном упал обратно на кровать.

Сегодня моя очередь идти на помост.

Я смело шагнула к страже, те скептически осмотрели меня, ухмыльнулись, но ничего не сказали. И мы пошли по длинному коридору каземата.

Толпа встретила нас ревом, я удивленно смотрела по сторонам, со всех сторон ко мне тянулись руки, каждый хотел толкнуть, ущипнуть меня. Со всех сторон я видела только горящие ненавистью глаза. За что? За что эти люди ненавидят меня? Я ведь им ничего плохого не сделала?

Они отличаются от людей корпорации, те живут как зомби, ни чувств, не эмоций, а эти пропитаны злобой и ненавистью, просто диаметрально противоположные люди.

С этими мыслями я дошла до помоста.

Сзади меня подталкивают стражники, как будто я могу отказаться в последний момент.

На помосте меня уже ждет боец. Это здоровый детина лет двадцати отроду, крепкий костяк, тугие тяжи мышц, он силен, но неповоротлив, если не попасть сразу ему под кулак, уйти от ударов, то можно его загонять, а когда он устанет, закончить бой одним ударом, хук….

Я оглядываю толпу. Они кричат, тычут в меня, опускают большой палец вниз, всячески показывая, что я проиграю. Детина стоит и улыбается щербатым ртом. Видно, что он уверен в своей победе, даже напрягаться не будет. Ну что, посмотрим.

Ударяют в гонг, и бой начался. Как я и предполагала, детина бросился вперед, размахивая кулаками, я ловко увернулась, прохожу почти у него подмышкой, он даже задеть меня не успевает, и машет кулаками уже в воздухе. Тяжело разворачивается и снова бросается в бой, и опять пустота, я на другой стороне помоста, успеваю ударить его по почкам. Глупый увалень взревел от боли, развернулся и кинулся в мою сторону. Но и тут его ждала пустота.

Так мы и бегаем, под рев толпы, по помосту, люди