Бармен скривил лицо и покосился на невидимую книгу, подражая своему деду.

– Мне бы очень хотелось попробовать на ней лечение электрошоком. Любую другую женщину заперли бы в психиатрической клинике из-за того бреда, что она несла, но она была очень богата, а богачей обычно не трогают.

Дэниел ясно представил себе старца с уставшим осунувшимся лицом, слюну, сбегающую с потрескавшихся губ, когда тот читает отрывки из древней книги. Огонь из камина отбрасывает блики и играет с тенями на его морщинистом лице, а глаза, полуслепые от катаракты, блуждают по комнате.

– Сама она не хотела лечиться, боялась проклятья из-за моих лекарств. Никому не позволяла прикасаться к себе. Но она разрешила мне лечить ее ребенка, бедняжку.

– Аннализу? – спросил Дэниел.

Бармен прервал пантомиму и пожал плечами.

– Я же говорил, что слышал эти байки ребенком. Но да, кажется так ее и звали.

– А ты не знаешь, что с ней было?

– Знаю, – бармен потер бороду татуированной рукой. – Это была любимая часть истории нашего дедули. У нее было такое заболевание, когда кожа покрывается волдырями на солнце. Он называл ее «дитя луны». Конечно, в наше время эта болезнь называется по-другому – что-то сложное, начинается на Кс…[5]. Проблема в том, что она вообще не переносила солнечного света и поэтому целыми днями сидела запертой в особняке с плотными шторами на окнах, и ей разрешалось выходить на улицу только ночью.

Дэниел моргнул и мысленно увидел портрет. Девушка на нем была до невозможности бледной, и эта бледность объяснялась тем, что она никогда не видела солнца.

– А как она умерла?

– Понятия не имею, приятель, – бармен пожал плечами. – В дневниках нашего дедули говорится, что он испробовал разные методы лечения, чтобы помочь ей, в том числе и всякие безумные экспериментальные средства, но ничего не помогало. И через несколько лет мать в приступе ярости выгнала его и запретила появляться на пороге.

Кайл покосился на бородатого бармена.

– Ты что, так и называл его дедулей? Он, видимо, и откинулся от смущения?

– Заткнись! Я любил своего дедулю.

Бармен сердито взглянул на Кайла, затем перекинул полотенце через плечо и направился к другому концу бара.

– Ну и зачем ты это сказал? – прошипел Дэниел.

– Да ладно, тоже мне… пафосный болван. Пей пиво и радуйся.

Дэниел взял бутылку, но пить не стал. В его голове кружились мысли. Он попытался представить, каково это – быть запертым внутри днем, прятаться за темными тяжелыми шторами, никогда не видеть солнца, не чувствовать его лучей на коже, опасаясь, что она покроется болезненными струпьями. Может, Аннализа и умерла из-за этого? Ему не хотелось думать о конце девушки. Дэниел провел рукой по лицу.

– Эй, что такое? Этот мудак расстроил тебя? – Кайл фыркнул и хлопнул Дэниела бутылкой по колену. – Надо сказать его дедуле, чтобы бросил рассказывать эти мерзкие истории о кровавых преступлениях и мертвецах.

– Да не в этом дело, – солгал Дэниел. – Просто… мне пора возвращаться. Я не хотел задерживаться так поздно.

– Хорошо. Подожди минутку. Сначала мне нужно кое-что спросить. Как ты думаешь, может, и мне найдется какое-нибудь занятие в твоем особняке? Замолвишь словечко своему приятелю?

Эйфория Дэниела начала утихать, но головокружение не прошло. Его губы скривились.

– Замолвил бы, если бы мог, но не думаю, что ему нужны еще работники. В его инструкциях прямо оговорено, что нельзя никого приглашать в дом.

– Да ладно, давай-ка, помоги мне. Разве я плохо к тебе относился? Кроме того, мы с тобой родственники по крови, – глаза Кайла сузились. – Или теперь, когда у тебя есть непыльная работенка по стрижке газонов, ты хочешь меня бросить?

– Мы не кровные родственники… мы – кузены не по крови, а по браку.

Головокружение усиливалось. Дэниел потер лоб, пытаясь прояснить мысли.

– И я не стригу газоны. Там куча тяжелой работы. В усадьбе полный бардак.

Кайл допил остатки пива и швырнул пустую бутылку на стойку.

– Слушай, чувак, буду с тобой честным. Мне позарез нужна новая работа. Мой босс постоянно ездит на мне и еще погоняет, а платит сущие гроши. Я ведь знаю, что ты заработал больше, чем дал мне вечером. А такая работа меня бы вполне устроила. В общем, я хочу сказать, что, если б не я, ты бы сдох на улице. Так что ты мне должен.

– Я… я…

Свет был слишком ярким. Дэниел встал, и головокружение прокатилось по нему волной.

– Я поговорю с ним. Напишу ему письмо. Но я ничего не обещаю, хорошо?

Кайл хлопнул его по плечу и вернул улыбку на прежнее место.

– Молодец, чувак. Ты и я – мы должны держаться вместе. Иди и подумай, за какие ниточки ты можешь подергать своего приятеля.

Ночной воздух был прохладным, но Дэниел был рад этой прохладе, которая помогала изгнать туман из головы и сосредоточиться. Они с Кайлом направились к квартире, и он сунул руки в карманы. Кайл болтал о новой игре, которую купил.

Что-то не то. Его пальцы тщательно ощупывали карманы, но там было пусто. Дэниел резко остановился.

– Кайл! Монета исчезла.

– Что? – Кайл покосился на него. – Что ты хочешь сказать?

– Монета – я давал ее тебе посмотреть. Куда она делась?

– Я оставил ее на стойке. Разве ты ее не забрал?

Дэниел бросился назад к приземистому кирпичному зданию на углу улицы. Бар был переполнен. Он мог только молиться, чтобы никто не забрал монету за те пару минут, когда их не было.

Голова сильно кружилась, и он с трудом пробирался сквозь толпу, чтобы добраться до места, где они сидели. Их стулья пока никто не занял, но монеты нигде не было. Дэниел внимательно осмотрел деревянную стойку и пол поблизости, чувствуя, как в груди поднимается беспомощное разочарование, затем помахал бармену. Бородач бросил на него кислый взгляд и неохотно подошел.

– Слушай, ты же видел мою монету? – Дэниел провел пальцами по барной стойке, чтобы подчеркнуть пустое пространство. – Она лежала прямо тут. Наверное, ты нашел и забрал ее, чтобы она не потерялась?

– Извини, приятель, – бармен пожал плечами, но его лицо выражало искреннее сожаление.

Дэниел завис в растерянности, а внутри его терзали жалящие укусы от потери и горели ожоги унижения. Чья-то рука хлопнула его по плечу, и, повернувшись, он наткнулся на мрачную улыбку Кайла.

– Ну что, не нашел?