– Вы были правы – сумма всех чисел тысяча восемьсот тридцать два. Теперь начинаем соображать с утроенной силой, что может означать данное число?

– Чей-то год рождения, – выкрикнула Натка.

– Ой, какая же ты дубина, тебя надо сдать в клинику на опыты. Разумеется, в этом году на свет появилось огромное количество людей. И что дальше?

– А давайте снова сложим все цифры. Один плюс восемь, плюс три, плюс два. Итого – четырнадцать. Теперь складываем один и четыре. Равняется пять.

Розалия с ненавистью смотрела на Наташку.

– Продолжай дискутировать, я жду.

– Пять... пять... – задумчиво твердила Натали. – Месяц май пятый по счету. Как вам такой вариант?

– Я тебя сейчас задушу! Как тебе такой вариант?

– Или нет... пятиконечная звезда.

– А лучше я тебя утоплю!

– Пятачок! – выкрикнула Наташка на нервной почве. – Друг Винни-Пуха.

– Так, – Розалия засучила рукава. – Ката, детка, принеси мне тазик с водой.

Наталья вытянула вперед руку.

– Не надо тазика! Я придумала. Надо подсчитать все звездочки и тире.

– У меня вариант получше: давай пересчитаем тебе зубки. Сколько можно нести ахинею?! Мы пять часов не можем врубиться, что означают эти чертовы цифры.

– А Маргарита Савельевна билась над шифровкой полгода.

– Нет! Я не допущу подобного. Полгода – это слишком много. Нет, нет и нет! Мне нужны мои бриллианты, мои цветные бриллианты. Слышите меня? Опускайте глаза и продолжайте думать!

В два часа ночи Катарина взмолилась:

– Розалия Станиславовна, пощадите нас, мы уже ничего не соображаем. Можно мы с Наткой пойдем спать?

Свекровь, напоминая умалишенную дамочку, за которой вот-вот должны были приехать санитары, проревела:

– Нельзя!

– У меня глаза слипаются. В таком состоянии от нас мало проку. Утро вечера мудренее. После сна мы сможем вернуться к шифровке и на свежую голову попытаемся...

– Звездочки, циферки, тире, – бормотала Розалия. – Четырнадцать плюс шестнадцать равно тридцати. Один плюс шесть равно семи.

Наталья придвинулась к Катке.

– Кат, что с ней? Она не рехнулась?

– Я все слышу! Молчать!

Арчибальд, успевший пять раз вздремнуть, расправил крылья и заголосил:

– Пять плюс два равно семь! Думать, я сказала! Звездочка, тире, мать вашу!

Наконец свекрища в изнеможении рухнула в кресло.

– Все! Кранты! Не видать мне бриллиантов. Расходитесь по спальням. От вас нет никакой пользы. Вы тупые дебилки!

Дважды Катку с Наткой уговаривать не пришлось. Вскочив, они стрелой помчались на второй этаж.

Ката заснула сразу, как только голова коснулась подушки. Но сон был недолгим. В четыре часа Катка проснулась.

Терзаемая любопытством, она на цыпочках вышла в коридор и подошла к спальне свекрови.

Сначала показалось, что Станиславовна спит, но уже через секунду до Каткиных ушей долетел голосок родственницы. Разобрать, о чем именно говорила свекровь, было невозможно. Ката тихо постучала в дверь.

– Розалия Станиславовна, ложитесь спать. Не мучьте себя.

В ответ она вновь услышала невнятное бормотание. Опасаясь, что Розалия окончательно съехала с катушек, Копейкина опустила ручку, толкнула дверь и замерла на месте. Розалия лежала на кровати, сладко посапывала и держала в руке злополучный листок с шифровкой. При этом с ее губ срывались тихие слова.

Прислушавшись, Катка услышала:

– Два, восемь, одиннадцать. Звездочка, четырнадцать, тире, восемнадцать. Двадцать два, бриллианты, звездочка, гламур. Тире, звезда, Красная площадь, пластическая операция.

Прикрыв дверь, Катарина вернулась к себе. Ох, судя по всему, в ближайшее время скучать ей не придется. Розалия не успокоится, пока не станет обладательницей трех цветных бриллиантов.

В десять утра Катарина спустилась вниз. Домочадцы спали. Даже Наталья, которая обычно просыпалась раньше всех, после ночной нервотрепки продолжала наслаждаться сновидениями. Как только Копейкина прошествовала на кухню, к ней подлетели персы. Парамаунт с Лизаветой терлись о ноги, давая тем самым понять, что их в срочном порядке необходимо покормить. Насыпав в миски сухого корма, Катарина услышала картавую речь Арчибальда:

– Не ори на меня, кретинка! Налей кофейку!

Покормив пернатого, Ката с чувством выполненного долга отправилась к Тимофею. Застать мужчину дома она не особо рассчитывала, наверняка Тимофей уже давно сидит на рабочем месте или вновь отправился на объект, но зато оставалась надежда, что в квартире она застанет кого-нибудь из его родственников. А какая, собственно, разница, кому именно отдать телефон? Разницы никакой.

К высотке она подрулила в начале двенадцатого.

Оказавшись в подъезде, Катка почувствовала запах гари. Неизвестно почему, но сердце забилось с утроенной силой. Спина взмокла, а ноги предательски подогнулись.

В лифте Катарина судорожно постукивала пальцами по серой дверце, отгоняя от себя подступающие со всех сторон негативные мысли.

Квартира с нужным ей номером была опечатана. Обгоревшая в нескольких местах дверь заставила Катку сжаться в маленький комок и покрыться липким потом.

Пожар! В квартире Тимофея случился пожар. Но почему ее опечатали? Неужели... Ринувшись к соседней двери, Катарина надавила на кнопку звонка.

Широколицая женщина предпенсионного возраста не заставила себя долго ждать. Она появилась на пороге практически сразу, как только в квартире раздалась трель.

Напрочь забыв о правилах хорошего тона, Ката выпалила:

– Почему квартира ваших соседей опечатана?

Женщина отступила на шаг назад.

– У нас случился пожар.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Кто-нибудь пострадал?

– Да, – дама опустила голову. – Погиб мой сосед.

– Тимофей?!

– Я не знаю.

– То есть как не знаете? Вы не в курсе, как зовут вашего соседа?

– Представьте себе, нет. Он же не жил здесь постоянно, так, приезжал пару-тройку раз в неделю. И то вечерами. Он недавно квартиру эту приобрел, до него здесь многодетная семья проживала: муж, жена и пятеро ребятишек.

Катка закашляла.

– Проходите в прихожую, – предложила женщина. – Здесь гарью нещадно пахнет, оттого и в горле першит.

В прихожке хозяйка квартиры поинтересовалась:

– Принести вам водички?