— Эй, сталкер, вылазь, не обидим. Пушку тока убери, — хрипит усиленный ретранслятором голос.

Делать нечего, вылезаю из кустов. Штурмовать укрепление особого желания нет, как и достаточной огневой мощи. А «независы» куда более дружелюбны к простым вольным бродягам, они всё-таки не бандиты, не пираты и не очищенцы. Хотя по большей части — козлы те ещё, недаром у них самый неустойчивый в кадровом отношении клан.

Подхожу, вежливо здороваюсь. Постояли, пообщались. Без всякой задней мысли, между делом, проговариваюсь, что иду к Лиманску. Старшой оживляется, и ну давай своих бойцов навязывать мне в спутники!

— В три ствола оно вернее ходить, — соблазняет меня старшой, — бойцы огнём поддержат, ты ж, типа, хоженые тропки знаешь, сразу видать, сталкер бывалый, хотя поиздержался. Дело там у нас важное, а с проводниками сильный напряг. Свои все в ходках, долго ждать возвращения, а вольные сталкеры редко в долину забредают, понимаешь.

Он мне бесценную услугу оказывает, блин! И не объяснишь ведь ему, что напарники мне обуза. Потому как свято уверен мужик, что внеклановые одиночки, да ещё с таким неказистым оружием, как у меня, топают на верную смерть. Я же, переместившись сюда из будущего, маскируюсь под обычного сталкера… Хотя недостаточно, видимо, замаскировался, раз произвожу стойкое впечатление бывалого ходока. Несмотря на то что прикрылся внешностью человека по-прежнему несерьёзного возраста, нацепил маску. Скопировал того добра молодца, что примерно сейчас где-то на том берегу Припяти готовится впервые её пересечь в направлении Зоны…

Ладно. Пускай уж лучше такой хвост за мной увяжется. К тому же экипированы «независы» далеко не худшим из того, что имеется в нынешнем Чёрном Краю — середины пятидесятых. И стволы свои они тюнингуют неслабо. Многие «плохие парни» обходят «независов» стороной, от греха подальше. Потому как на чужой территории эти ребятки обычно подпускают любопытных с оружием в руках лишь на расстояние выстрела. Я шёл по их земле, только поэтому со мной и заговорили раньше, чем выстрелили.

Два приблудившихся «прицепа» снижают скорость перемещения. Существенно тормозят и вынуждают направиться более рискованной короткой дорогой. Так и следуем — холмами между Баром и складами и дальше вдоль южной границы Рыжего леса. Ребята достались неглупые, быстро смекают, что к беседам я не склонен, как и то, что проводник я классный. Поэтому бегут молча, след в след, и мои немногочисленные команды исполняют безоговорочно. На привалах тоже не бузят, чем удивляют меня. «Независам» по определению не свойственна строгая дисциплинированность.

Веду как могу поаккуратней. На километры вперёд высматриваю лабиринт аномалий, потому что ни сдвинуть, ни погасить их сейчас не имею права. Ещё не хватало, чтобы «независы» заподозрили во мне какое-нибудь грозное порождение Зоны, супер-шатуна этакого или ещё чего похуже. Тогда вопросов и разговоров не будет: выстрел-два в затылок и конец пути. Неприятно всё-таки осознавать, что в спину два стрёмных «ствола» неотрывно таращатся.

С мутными попроще. Податливую живность я по возможности отвожу в сторону, чтобы «независы» сдуру не завязли в перестрелке. А на тех монстров, что по разным причинам не поддались ненавязчивому влиянию, указываю бойцам. Они их снимают с такого расстояния, что я даже нехотя завидую мастерству. Чтобы из пулевого оружия валить цели на больших расстояниях, нужно уметь учитывать целый ряд сторонних факторов, направление и скорость ветра в котором не самые сложные.

Тени прошлых событий мелькают по всему пути. К примеру, ещё не упавшая водонапорная башня напомнила, как меня на неё стая слепых псов-альбиносов загнала. Просидел тогда часов шесть, отстреливая тварей…

Рыжий лес спокойно стоит и ждёт гостей. Уже достаточно спокойный в этот период. Самое страшное, что тут до сих пор водится, — мультимошка. О начале локации предостерегает некоторое количество цельных скелетов неопытных сталкеров в неповреждённой одежде, плоть которых выжрана личинками. По этому поводу надеваю маску с фильтрами и бойцам подсказываю «предохраниться». Дышать становится не просто тяжело, а почти невыносимо. Хорошо прожаренный воздух вязко тянется сквозь фильтры и подобен кипящей смоле.

Гадская мультимошка! В любые годы существования Зоны в ней тяжело отыскать мерзость более досадную.

Брат-сталкер всегда боялся тут шастать без особой надобности. Но поистине всё познаётся в сравнении. Четверть века назад тогдашние сталкеры открыли для себя ещё одну форму страха. Тогда в лесу завелись корнеходы. Тот период засел в моей памяти очень хорошо. Ни одна команда в ту весну не вернулась из экспедиций в этот сегмент Зоны. Бродяги практически случайно просекли тему, когда шли по остаткам асфальтовой шоссейки мимо Рыжего. Я тоже был в той группе, попутчиком, как раз выполнял очередную корректирующую ходку наподобие этой, сегодняшней… Ваня-Тачила на минутку к дереву отошёл по нужде. Ни звука, ни выстрела, только и успели краешками глаз приметить, как щупальца корней его под землю жадно утянули. Чернота периодически будто спохватывалась, вспоминала, что помимо зверей, человеков, минералов и почв, существуют другие формы материи. Например, растения, машины и здания. Вспоминала и начинала баловаться с выведением монстров и аномалий соответствующего происхождения…

Благодаря мне, воистину классному проводнику, наша тройка обогнула лес и добралась к Лиманску без особых приключений. В прямой видимости моста и КПП, освещённых прожекторами, я распрощался со случайными попутчиками. «Независам» в густонаселённую часть города нужно топать по делам, а мне туда соваться особого резона нет…

Стремясь побыстрее удрать с верхотурного «конька крыши» своего дома-тюрьмы, открытого всем туманам и мороку, Штрих перестарался и сбежал в подвал. Убрался куда подальше, что называется. С самого конца в самое начало. Две тысячи ноль шестой, поздняя весна. Где-то там, за пределами Зоны, он, ещё совсем крохотный младенец, агукает в коляске, поблёскивая глазёнками на маму. А за окнами квартиры раскинулся центральный проспект южного украинского города.

Где-то там, по ту сторону оконных стёкол, вовсю колобродят отголоски оранжевой революции. Сплошные выборы-перевыборы, борьба олигархических кланов якобы за демократию. И никто в стране Украина не обращает особого внимание, что совсем неподалёку от столицы, в «отчуждёнке» ЧАЭС, возникла главнейшая из проблем нового века. Что уже начат процесс, который к марту двадцать шестого года вызреет в страшнейшую катастрофу, по сравнению с которой все предыдущие окажутся показушными, тренировочными имитациями. Эх, придушить бы чёрную тварь в зародыше! Но зачаточный период Штриху недоступен, к великому сожалению. Выделенная ему дистанция времени стартует с мгновения, следующего после секунды рождения в ноль шестом году. Этот прискорбный факт он установил и осознал со всей обескураживающей ясностью…

Каким-то образом хроносталкер ощущал дату, в которую перемещался.

Почему-то знал. Сам не понимал как. Но безошибочное чувство времени исправно снабжало его ориентирами, за которые можно было зацепиться, не утратить чувство равновесия. Штрих давно понял, что «почему-то» — базовый термин причинно-следственных взаимосвязей в Зоне. Всё здесь случалось по аномальным «правилам», и следствие совершенно не обязательно проистекало из логически обоснованной причины. Многое просто надо было воспринимать как данность. Вот оно так происходит — и не иначе. Почему так, лишь одной Черноте известно.