— Короче говоря, сюда проникло множество посторонних?

— Короче говоря, да, сэр. Нужно принять во внимание, сэр, что большая часть музыкантов — местные леди и джентльмены, у всех них есть мужья и жены, которые, естественно, собрались в коридоре, чтобы узнать, что здесь происходит и что, — повествовательная манера констебля с видимым усилием восстановилась, — что с их близкими.

— Понятно.

— Как только я освободился, сэр, я поставил у входа привратника, чтобы пресечь доступ внутрь посторонних лиц.

— Чтобы что пресечь?

— Доступ, сэр. Посторонних…

— Да, да, понятно. Но до этого момента контроля за входом не было…

— Никто не мешал их доступу, сэр.

— К черту ваш доступ! — потеряв терпение, вскричал инспектор. — Меня интересует уход. Значит, никто не препятствовал выходу людей из здания?

— Именно так, сэр.

— И для данного расследования этот факт может оказаться гораздо более важным, чем вопрос о том, кто появился здесь уже после преступления!

— Я понимаю, сэр… теперь, когда вы об этом сказали.

— Ну, не важно, — сказал Тримбл, вновь обретая обычное хладнокровие. — Не сомневаюсь, что вы сделали все, что могли, и я сообщу об этом суперинтенденту.

— Я вам очень обязан, сэр.

— Думаю, теперь нам нужно поговорить с мистером Эвансом и с этим Сефтоном, о котором вы упомянули. Вам известно, где они находятся?

— Думаю, сэр, вы найдете их в соседней комнате. Она называется репетиционной, потому что в ней стоит пианино. Я предложил им подождать там, чтобы нас не прерывали. С ними, кажется, еще двое человек.

Послышался стук в дверь, вслед за тем она приоткрылась и в щель просунулась голова сержанта Тейта.

— Прибыл дивизионный доктор, сэр, — сообщил он. — А также специалист по отпечаткам пальцев и фотографы.

— Пришлите их сюда, — распорядился Тримбл.

Небольшое помещение сразу заполнилось деловитыми и озабоченными специалистами. Тримбл дал необходимые указания и ушел, оставив вместо себя сержанта Тейта. Но, уходя, он услышал снисходительное замечание своего подчиненного специалисту по отпечаткам пальцев:

— Нет смысла возиться с этой дверью, Берт. Она вся в отпечатках пальцев инспектора!

«Придется преподать этому типу урок!» — подумал про себя Тримбл. И что весьма странно, именно то же самое в этот момент подумал и сержант Тейт.

Затем инспектор прошел в комнату, которую ему представили как репетиционную. Она была во всех отношениях подобна той, которую он только что оставил, кроме того, что у одной стены стояло пианино, а в углу на шатких ножках торчали два или три пюпитра. У стола растерянно толклись трое мужчин и женщина, а в кресле сгорбился четвертый мужчина.

— Кто из вас мистер Эванс? — представившись, поинтересовался инспектор.

Прежде чем Эванс успел ответить, из кресла поднялся человек и, пошатываясь, пошел к инспектору.

— Моя жена! — хрипло бормотал он. — Где моя жена? Я должен ее видеть! Я должен объяснить… сказать ей…

Тримбл вовремя схватил его за руку, не дав упасть.

— Мистер Сефтон, — мягко сказал он. — Думаю, вам лучше вернуться в гостиницу и попытаться немного отдохнуть. В должное время вы увидите свою жену, а сейчас это… не совсем удобно. Полицейская машина отвезет вас. Офицер вас проводит. Так что идите, вам будет с ним спокойно.

С удивительной покорностью мистер Сефтон позволил себя увести. Последовало короткое молчание, затем заговорил Эванс.

— Меня зовут Эванс, — представился он. — Это миссис Бассет, председатель нашего комитета. Мистер Диксон, его секретарь, и мистер Петигрю, казначей.

Тримбл сдержанно поклонился. При всей своей невозмутимости он не мог не поддаться исключительному впечатлению, которое производила на окружающих личность Клейтона Эванса.

— Насколько я понимаю, именно вы обнаружили труп, — начал инспектор, несколько обескураженный пристальным взглядом глаз дирижера сквозь толстые линзы очков.

— Да, я. Разумеется, вам понадобится от меня заявление, так что я к вашим услугам. Но прежде всего, если вы не возражаете, я немного волнуюсь о своих оркестрантах. Все они очень устали, а приглашенные музыканты должны успеть на поезд. Совершенно бесспорно, что никто из них не мог иметь отношения к этой страшной трагедии. Можно ли их отпустить?

Тримбл задумался, затем произнес:

— В отношении музыкантов я нахожусь в некотором затруднении. Я вполне понимаю ваше беспокойство, но из того, что мне успели сообщить, ясно только одно. Преступник должен был иметь доступ к той части здания, что находится за сценой. Таких людей должно быть достаточно много — те, кто имеет право находится здесь, и посторонние… так что мне нужно все это проверить, но, безусловно, среди них находились и оркестранты. Боюсь, мне придется получить от каждого из них заявления, просто как формальность.

— Может быть, сегодня вам будет достаточно узнать их имена и адреса, а затем позволить разойтись? — предложил Петигрю. Он имел некоторый опыт полицейского расследования и предвидел для Элеонор безрадостную перспективу проторчать здесь еще несколько часов, пока полицейский будет усердно записывать совершенно бесполезные показания. — Вы ведь можете допросить их потом, когда у вас будет больше времени.

— Да, это возможно. Но есть еще одно осложнение. Из того, что мне известно, между моментом, когда было обнаружено тело мисс Карлесс, и прибытием полиции прошло довольно значительное время. И у преступника была полная возможность незаметно исчезнуть во время общей суматохи. Как я могу быть уверен, что все оркестранты все еще находятся здесь?

На этот раз Эванс выглядел беспомощным.

— Не знаю, — сказал он. — Собственно, я даже не знаю всех их в лицо. Они все были здесь, когда мы исполняли Моцарта. Я бы услышал разницу, если бы кто-то отсутствовал. — Он обернулся к миссис Бассет. — Вы, конечно, знаете всех.

— Да, конечно, — подтвердила миссис Бассет. — Я могу всех назвать инспектору. Ах да! Я забыла… Ведь есть еще профессиональные музыканты, приглашенные на концерт. Их я не знаю.

— О них не беспокойтесь, — вмешался Диксон. — У меня есть список. Это я занимался тем, чтобы доставить их сюда, а потом обратно в Лондон, — пояснил он. Он достал из кармана аккуратно сложенный лист бумаги и передал его Тримблу.

— Очень хорошо, — сказал инспектор. — Думаю, теперь, мистер Эванс, я могу вам помочь. Прошу вас, соберите всех своих оркестрантов в одно помещение, и мы сразу же ими займемся.

Объединенными усилиями мистера Эванса и миссис Бассет удалось поразительно быстро отделить музыкантов от не законно проникших в здание людей и согнать их в конец коридора. Петигрю, испытывая в глубине души чувство вины, оставался с Диксоном в репетиционной. Поняв, что случилось несчастье, он одним из первых оказался у входа на сцену с похвальным намерением найти жену, но испугался страшной толкотни и сутолоки. И когда сразу не увидел жену, обрадованно отозвался на призыв миссис Бассет оказать поддержку Эвансу на неформальном заседании комитета по весьма неприятному поводу. За свою жизнь Петигрю дважды против своего желания оказывался втянутым в расследование убийства, и на этот раз твердо решил оставаться в стороне, даже если потом Элеонор станет упрекать его за дезертирство.