— Для чего?!

— Ты согласен?

* * *

След был почти неуловим, почти неразличим. Даже крысы недоуменно поглядывали на хозяина — крысы не чувствовали добычу. Крысы не понимали, зачем надо лезть в пустые коридоры, когда наступила осаннмма и переполненная радостью Ось должна выйти на Тропу. Крысы даже осмеливались попискивать, но Чуя упрямо гнал их в узкие, заваленные камнями и землей проходы, и крысы подчинялись.

Искать! Хозяин велит искать! Крысы чувствовали, что хозяин нервничает, что хозяин страшится опоздать на Тропу, ужасается при одной мысли, что пропустит главный момент осаннмма… но продолжает идти вперед. Крысы чувствовали и торопливо прочесывали узкие коридоры. Хозяин не должен пропустить главный момент осаннмма, стая не простит себе, если это случится.

— Осара! Осара!!

Они становились на колени и старались прикоснуться к ее одежде, к ее ногам, ловили ее руки, целовали, прикладывали ко лбу.

— Осара вернулась!!

— Осара с нами!!

Майла улыбалась. Майла смеялась, запрокидывая назад голову и наполняя мрачные своды Лабиринта звуками искренней радости. Боль и страх, которыми завершилась встреча с городом, ушли. Благословенная Земля затянула раны на душе и теле Майлы и придала сил Слепому Волку, трусившему по Тропе перед осарой. Благословенная Земля встречала дочь глазами невысоких охотников, приветствовала ее их криками.

— Осара вернулась!

Майла гладила серые волосы осов, позволяла целовать руки и края одежды, улыбалась и отвечала на каждый взгляд, на каждое слово, на каждый вздох. Она дарила свою любовь всем и каждому из них. Она нагибалась и прикасалась к крысам, и крысы ластились к ногам осары. Но Майла не останавливалась ни на минуту. Где-то впереди, уже совсем рядом, билось родное сердце. Стучало все более и более сильно, жадно, обещающе. И этот стук манил, туманил голову…

— Осара, ты счастлива?

— Я счастлива!

— Осара счастлива!!

— Осара вернулась к нам!!

Но все знали, что по-настоящему счастлива Майла будет лишь там, за высокими дверями запечатанного зала, в тишине Логова Ось. Там, куда вело ее сердце. Она шла по Тропе и дарила счастье, а осы расступались, приветствуя богиню.

— Осара вернулась!

Грим поймал в прицел лицо прекрасной женщины. Лицо счастливой женщины. Расстояние выверено до дюйма. Цель как на ладони. Разрывные пули превратят ее голову в кровавое месиво костей и мозга. Путь отступления проверен…

Но Грим медлил.

«Десять миллионов, — напомнил он себе. — Десять миллионов!»

Аура невероятной нежности разливалась по угрюмым коридорам Лабиринта. Ласковое дыхание любви и жизни окутывало подземелье, задевало в душе струны, которые Грим считал давным-давно оборванными.

И он медлил. И указательный палец дрожал на спусковом крючке.

«Десять миллионов, — беззвучно повторил наемник. — Десять, и ни копейкой меньше!»

— Почему ты хочешь ее убить?

Наемник не вздрогнул. Не пошевелился. Не оторвался от прицела. И палец не дернулся нервно, не надавил на мягкий спуск. Лишь струйка пота потекла по лбу.

Грим продумал все, его план был хорош, но кто может соперничать с осами в подземельях московского Лабиринта? С осами, переживающими чарующий момент осаннмма? Наемник не видел, не чувствовал, но знал, что маленький охотник стоит на расстоянии удара. И его крысы, растерянные, огорченные тем, что их провели, только и ждут сигнала к атаке.

— Почему ты хочешь ее убить?

— Меня наняли.

Майле оставалось пройти не более пятидесяти шагов. Пятьдесят шагов, и она выйдет из зоны поражения, скроется за высокими дверями запечатанного зала. Исчезнет там, куда звало ее сердце.

— Если ты шевельнешься, я буду стрелять, — хрипло произнес Грим. — Я успею.

— Ты не услышал, как я пришел, — негромко ответил Чуя. — Почему ты думаешь, что услышишь, как я подойду и перережу тебе горло?

— Тогда я стреляю, — просто сказал наемник. — У меня нет выбора.

Сорок шагов.

— Ты совсем не хочешь жить?

Еще одна струйка пота потекла по лбу. Лицо счастливой женщины стало расплываться, и лишь огромным усилием воли Грим заставил себя сосредоточиться.

— Ты отпустишь меня?

Ос молчал. Крысы не шевелились. Крысы понимали, что хозяин боится за Майлу, и не шевелились.

— Кто она? — спросил наемник.

— Осара, — ответил ос. — Богиня. Память Ось. Дух Ось. Она и есть Ось. Только когда она счастлива, наше семя наполняется силой, и женщины способны приносить потомство. Майла Прекрасная. Майла Нежная.

— Сейчас она счастлива?

— Скоро она будет счастлива.

Тридцать шагов.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Уходи сейчас, — предложил Чуя. — Я не хочу тебя убивать. Не сегодня. Не в Ночь Осаннмма. Сейчас я должен быть со своей женщиной. Мы должны любить друг друга. Я хочу вырастить сына. И дочь. — Ос скрипнул зубами. — Уходи, чел, уходи сейчас.

Двадцать шагов.

— Дай слово, — попросил Грим.

— Клянусь Ночью Осаннмма! — твердо произнес охотник. — Пусть она никогда не наступит вновь, если я трону тебя хоть пальцем.

Справа от наемника бесшумно появилась крыса.

— Она проводит тебя на поверхность. — Чуя помолчал. — Но если ты когда-нибудь окажешься в Лабиринте, тебя убьют. Убьют независимо от того, придешь ты с добром или злом.

Десять шагов.

Грим отложил винтовку и медленно поднялся на ноги.

— Если бы я знал, кто такая Майла и что она значит для вас, я бы не подписался под контрактом.

Чуя внимательно посмотрел на наемника.

— Поэтому я и отпускаю тебя, чел. Но все, что я сказал, останется в силе. Отныне и навсегда семья Ось будет считать тебя врагом.

* * *

Майла распахнула дверь, и холод окутал ее.

Холод мрака. Холод света. Холод камня. Холод ветра.

Окутал, но не смог проникнуть в душу. Окутал, но не смог остановить.

Майла пришла на зов родного сердца. Майла пришла к нему. К первому осару. К мудрому и сильному. К любимому.

Он еще спал.

Но он ждал.

Он звал.

Майла сбросила туфли, тонкий плащ и, медленно ступая босыми ногами по каменным плитам, подошла к ложу. Остановилась, очарованная мужественной красотой избранника, улыбнулась, всем своим существом ощущая биение его сердца, и нежно запела, побеждая холодную Тьму дыханием любви.