— сейчас бы в милицию позвонить! Хотя, пока она будет ехать в эти дебри — зима наступит!

Серый медленно подходил к Матвею, пружинистой походкой, не сводя глаз с его лица и при этом говорил тихим вкрадчивым голосом:

— Ты чего, мужик? Что ты тут забыл? Или это — твоя баба?

11

— Да, это — моя женщина. А с нею — мой сын. За них я убью любого.

Матвей говорил четко и громко, таким голосом, что я была уверена — так и сделает, как предупреждает. Он держал биту двумя руками, чуть отведя в сторону, готовый нанести удар.

Влад с трудом разогнулся, держась за живот:

— Серый, пошли назад! Оставь их!

Я ожидала от него совсем другого. Думала, что он сейчас скажет о том, что я просто домработница у Матвея. И тогда они решат, что ему нужен только ребенок, а меня можно забрать. С ужасом представила себе, как Матвей отдает меня им, забирает Даню и уходит домой. Но он бросил быстрый взгляд на меня и сказал:

— Лиза, иди сюда!

Я с Даней на руках бросилась в сторону своего защитника и спряталась за его широкую спину. Серый засмеялся противным наглым смехом, а показушно похохотав, сказал, как плюнул:

— Не поделишься, значит? Ну и дурак! Это ты — тот чудила, что один в лесу живет?

Матвей молчал. Я с ужасом поняла, что этот подонок нам угрожает. Стало еще страшнее — а вдруг они спалят нас в доме ночью, например? Но лицо Аверина было совершенно спокойно.

Третий, тот, который получил удар битой по голове, опираясь на Влада, с трудом поднялся с земли. Он, с искаженным от боли и, наверное, злости, лицом, проговорил через стиснутые зубы:

— Ты знаешь, кто мой отец, падла? Он тебя посадит за тяжкие телесные! Готовься на нары, тварь!

Серый добавил, вглядываясь в мои глаза наглым совершенно трезвым взглядом:

— Мы всего лишь угостить ее хотели. А ты — не пойми чего придумал! Да, и она тоже хороша — сначала задом перед нами крутила, а теперь — в кусты!

От обиды на мои глаза навернулись слезы. Я крутила? Да я из дому не вышла бы, если бы знала, что поблизости вообще есть какая-то компания! А что теперь обо мне Матвей подумает?

— Мне пох. й на ваши намерения. Только суньтесь — убью!

Серый отвернулся и неспешной походкой пошел в сторону речки. Влад молча — за ним. А третий, чуть отойдя, обернулся и прошипел:

— Ты пожалеешь, сука…

Матвей еще какое-то время простоял с битой наготове — возможно, думал, что они могут вернуться.

Даня, до этого крепко сжимавший мою шею, теперь начал вырываться из рук.

— Лиза, отпусти его! Пошли домой, — Матвей говорил таким холодным, злым тоном, что мне стало еще обиднее — разве я виновата, что эти придурки пристали?

Но с другой стороны, они с Даней жили здесь спокойно. Ничего такого не случалось. А теперь, когда я появилась, вот такая случилась страшная история… Он ведь еле-еле согласился меня оставить здесь. А теперь передумает. Боже, как же стыдно! У него из-за меня теперь еще и проблемы могут быть!

Даня бежал по дорожке в сторону дома. Матвей шел впереди, не глядя в мою сторону. А я… я просто не знала, что мне теперь делать. Может, пора идти собирать вещи?

***

Услыхав Данин крик, я так испугался, что волосы зашевелились на голове. Я в тот момент только из машины вылез. Биту (в машине на всякий случай возил) ухватил на автопилоте и побежал в ту сторону, откуда мне послышался голос сына.

А когда увидел, как один из этих козлов держит его, как другой тащит упирающуюся Лизу, просто озверел. Треснул без предупреждения того, который был ближе, по голове и получил от этого отвратительного действия прямо-таки физическое удовольствие.

Мне хотелось не просто бить этих ублюдков, мне хотелось крушить их, ломать кости, пустить им кровь! Почему? Они трогали моего мальчика! Они испугали его, заставили кричать! Ну, а того, который удерживал Лизу… Это, наверное, было странно и необъяснимо, но его я бы тоже с радостью избил. Да ещё с какой радостью.

Одна мысль удерживала от этого — их больше.

Но все обошлось…. Во всяком случае, пока обошлось.

Шел домой и постепенно остывал, успокаивался.

… Оглянулся, чтобы посмотреть на нее, когда Даня был уже возле будки радостно повизгивавшего пса. Идет, опустив голову, смотрит под ноги. Испугалась? Плачет? А может, ее кто-нибудь из них ударил? Дождался, когда подойдет ближе. Хотел взять за руку, но побоялся своей реакции на нее — все мои пошлые мысли сейчас совершенно неуместны. Да и адреналин в крови от недавней драки зашкаливал!

— Лиза, — позвал, как можно мягче.

Она остановилась, медленно подняла лицо и огромными полными непролитых слез глазами посмотрела на меня.

И сам не понял, как оказался рядом. Обеими руками рывком прижал к себе — так жаль ее было! Она уткнулась лицом в плечо и обхватила руками за талию.

— Они ударили тебя?

Отрицательно качает головой.

— Ты испугалась?

Тот же ответ.

— Тогда в чем дело?

— Из-за меня у тебя неприятности…

— Что? Ты тут причем?

Невнятно прошептала:

— Пока меня не было, у вас все было хорошо.

— Лиза, я никогда не поверю в то, что о тебе сказал тот придурок. Я уверен, что ты не давала им повода. Так?

— Да.

— Так в чем твоя вина?

Она пожала плечами. Прижалась еще крепче, наверное, изо всех своих сил. И сделала то, чего я никак не мог от нее ожидать — запустила обе руки под мою футболку и стала поглаживать спину. Все мое тело прошила дрожь. От неожиданности? Да, конечно! От бешеного притока, кажется, всей моей крови в одно место. Меня даже слегка покачнуло — в ее сторону естественно.

— Матвей?

Блядь, не надо мое имя так… с придыханием… так… произносить!

Мысли — в разные стороны! В голове — одна-единственная! Поцелуй ее! Сжал зубы изо всех сил, заскрежетал ими, невероятным усилием пытаясь заставить себя оторваться от Лизы. И… прижался губами к ее щеке! Она с готовностью тут же подняла вверх лицо. Я видел, как затуманились ее глаза, как приоткрылись розовые губки-бантики. Это было выше моих сил. Склонялся к ней и казалось мне, что делаю я это невыносимо медленно. Так медленно, что не хватает дыхания. В миллиметре от ее губ глубоко вдохнул и… накрыл их своими.